Вне досягаемости - страница 25

С карточкой в руке я направляюсь туда, где этот придурок наслаждается своей победой.

– Прошу прощения, – говорю я, подходя к столу. От звука моего голоса все пятеро вскидывают головы и замолкают. Моя улыбка получается в лучшем случае льстивой, когда я обращаюсь к безымянному кретину. – Кажется, ты кое-что забыл.

Я кладу карточку на середину стола, и когда они понимают, что я знаю про их тупую игру, воцаряется ледяная тишина.

– Послушай, милая…

– Завали. – Я поднимаю руку, чтобы не дать ему договорить. – Мне не нужно объяснять, почему взрослые мужики считают подобное дерьмо забавным. А еще мне не нужно рассказывать всем твоим дружкам, что флиртун из тебя так себе, а твои навыки в поцелуях – полный отстой. – В его глазах мелькает шок. – Но, эй, нельзя же быть классным во всем, верно? – Я пожимаю плечами и улыбаюсь, как бы говоря: «Иди-ка ты на хрен». – Забудь мой номер.

Раздаются нервные смешки – парни будто не уверены, нужно ли как-то реагировать или нет.

– Я бы сказала: наслаждайся остатками вечера, но на самом деле я тебе этого не желаю. Твое здоровье. – Я разворачиваюсь на каблуках и не успеваю отойти и на десять футов, как снова слышу его голос:

– Эй, погоди.

Я чувствую его руку на своем бицепсе.

Мне требуется все терпение, чтобы не вырвать ее из его хватки. Вместо этого я стискиваю зубы и спокойно поворачиваюсь, поднимая брови и опуская взгляд туда, где он меня касается.

– Да не, неохота ждать. И будь добр, убери от меня свои руки. Трах из жалости – не по мне.

– Да ладно тебе, – говорит он, оглядываясь через плечо на своих друзей, а затем снова на меня, как будто боится, что они его услышат. – То, что на карточке было настоящим… поначалу, но потом я наткнулся на тебя и…

– И увидел женщину, к которой никто бы не подкатил. А еще увидел во мне способ потешить свое эго, раня при этом мое. Типичный поступок мудака.

– Это была чертова игра.

– О, знаю. И это говорит о тебе гораздо больше, чем могло бы сказать обо мне. – Я смотрю на него. Стыд сменяется удивлением. Обида превращается в гнев. – Мне не нужны твои извинения. Они не принимаются. – Я отступаю на шаг. – Я бы сказала, было приятно познакомиться с тобой… Но это не так.

– Я бы не поцеловал тебя во второй раз, если бы слова на карточке были правдой, – выпаливает он.

– Я бы вообще тебя не поцеловала, если бы знала о карточке. – Я отступаю еще на шаг. – Теперь тебе лучше? Вина свалилась с плеч? Можешь возвращаться к образу хорошего парня, коим не являешься.

– Слушай, я же сказал, что мне жаль.

– А это тоже часть «действия»? Извиниться перед ничего не подозревающей девушкой, которая…

– Я даже не знаю твоего имени, – говорит он, как будто я ему его назову.

– Значит, мне повезло. – Я смотрю через его плечо туда, где его дружки пытаются притвориться, будто не обращают на меня внимания. – Твоя свора придурков ждет. Беги-ка к ним.

На этот раз, уходя, я не оглядываюсь. И даже если он идет за мной, я ничуть не сожалею, что не знаю этого.

Приятно осознавать, что сказанные мною ранее слова были правдой. Мужчины, черт возьми, того не стоят.

Ни черта не стоят.

А в тех редких случаях, когда это все же так… что ж, похоже, именно тогда они способны нанести наибольший ущерб.

– Скажи мне, почему ты решила переехать?

Я пристально смотрю на своего психолога. Ее светлые волосы и мягкие черты лица будто бы соответствуют нейтральному и не броскому убранству всего офиса. У нее мягкий голос и нежная улыбка. Эта женщина была моей путеводной звездой на протяжении всего пережитого. Единственный человек, который знает, что произошло.