– Видео, которое ты снял вчера, стало вирусным. Если ты будешь продолжать в том же духе, то меня уволят за ненадобностью, и ты сам будешь и заниматься соцсетями, и водить тачки.
– Понятно, почему оно стало вирусным. Это ведь я снимал, верно? – пытаюсь пошутить я, хотя понятия об этом не имел, черт возьми.
Меня волнует только как снять видео и как его выложить, но сидеть и контролировать просмотры и лайки у меня нет времени.
Я бы предпочел жить полной жизнью, а не смотреть, как она проходит мимо меня на экране смартфона.
И все же мне приходится публиковать посты и тем самым вносить вклад в успешное будущее.
– Ты такой засранец. – вздыхает она.
– Ага, спасибо. Впрочем, мы оба это и так знаем.
Я открываю рот, чтобы спросить, слышала ли она что-нибудь о «Моретти», но затем захлопываю его. Она бы уже сказала. Фонтина знает, как сильно я хочу выбиться в высшую лигу. Каждый пилот грезит об этом.
– Ты знаешь, что твоя фразочка Фландерсу стала мемом?
– Это еще какая? – Я многого ему наговорил. Что-то мысленно, а что-то и в лицо.
– Ну вот это, мол, «не следует строить свою репутацию за чужой счет». – Она делает паузу. – Ты ведь знал об этом, да?
Я усмехаюсь.
– Не-а, не знал. Я уже говорил, что в социальных сетях особо не сижу. Но это круто. Правда. Я на все готов, лишь бы поставить этого придурка на место.
– Здесь наши мнения совпадают, но, может быть, в следующий раз мы поработаем над твоими репликами вместе, чтобы начальство видело и мой вклад.
– Может нашим следующим видео будет то, как я выхожу из душа и с меня случайно падает полотенце? Оператором поработаешь?
– Фу. Ну и мерзость! – реагирует Фонтина, излишне эмоционально, как от нее и ожидалось.
– Не так уж и мерзко, если прошлое видео посмотрели миллионы, верно? – смеюсь я.
Видео, которое, как я полагаю, стало вирусным, было не просто намеком на мое обнаженное тело. Мы смонтировали несколько отрывков – я стою в полотенце, затем оно падает, а когда я его поднимаю, на мне уже красуется гоночный комбинезон и широкая улыбка. Раз уж девушки снимают видео из разряда «собирайся со мной», то почему парни не могут?
Кажется, эта идея сработала.
– Миллионы? Ха. Не сидишь в соцсетях, а количество просмотров знаешь?
– Да не знаю я. Это просто догадка, и, судя по твоей реакции, она верна.
– Если твое эго станет еще больше, нам придется увеличить размер твоего шлема.
– Просто предупреждаю. Не смотри личные сообщения на моем аккаунте. Похоже, туда хлынули все психи страны.
– Видео он не смотрит, но личные сообщения проверяет. Я начинаю думать, что ты лукавишь, Риггс.
– Мне нравится заставлять тебя гадать. Но, серьезно, не проверяй их.
– Фу. Неужели все хуже, чем обычно?
– Тебе лучше не знать.
Я не против, когда фанатки присылают свои фотографии – какой парень был бы против? Но я не люблю, когда на фотках всякое выпирает там, где выпирать не должно.
Иногда, так скажем, нужно оставить хоть немного загадки для полета воображения.
– Окей. Никаких сообщений. – Она смеется, а затем дразняще бормочет: – Если бы они тебя знали, то не спешили бы слать свои фотки.
– Они охотятся не за моей личностью, Фонтина.
– Фу, опять гадость. Ты хочешь, чтобы из меня мой обед попер?
– Тебя так легко вывести из равновесия.
– А тебя так легко отвлечь. – Ее голос становится мягче: – Надеюсь, это помогло.
Я потираю рукой челюсть и слегка смеюсь, чувствуя некоторую благодарность за этот звонок.
