Часы на стене перед окончанием каждой серии почему-то начинали громко тикать ускоряя свой шаг, – так чудилось старшей медсестре каждый раз, когда до конца просмотра оставалось всего, каких-то, несколько минут.
Женщина бы усмотрела в этом что-то мистическое, но во время сеанса она не могла себе позволить отвлекаться ни на что на свете! Казалось, упади метеорит за окном, – и даже он не привлек бы к себе внимание увлеченной Антонины Сергеевны.
В эти мгновения медсестра словно сливалась с диваном в нечто единое и бесформенное, ощущая порой физически, что это уже не просто диванные пружины постанывают при каждом ее движении, а нечто больше, словно эти старые механизмы, продолжение ее самой. И казалось бы, ничто уже не может ее вернуть в это бренное тело, если бы не эти подлые часы. Они каким-то образом, минуя все попытки игнорирования со стороны Антонины Сергеевны, напрямую взаимодействовали с ее подсознанием, напоминая бедной женщине и о своем неуместном присутствии, и об утекающем, как песок сквозь пальцы, времени.
Как порой быстро пролетают целые периоды жизни, словно на глазах минуты превращаются в секунды. Вот, казалось бы, сейчас еще есть время, но горечь сожаления уже подкрадывается где-то сзади, словно шепча на ухо: “Еще чуть-чуть и скоро всему конец!” И сказочное путешествие Антонины Сергеевны закончиться и останутся только размышления и томления до следующей серии, ну и, конечно же, ежедневное выполнение рутинных задач, которые ее, не то чтобы сильно удручали, но, кажется, вызывали невыносимую тоску по чему-то несбыточному. Именно от этих чувств и пыталась всегда уйти медсестра, всей душой ненавидя эти часы на стене, которые тут висели со времен открытия больницы и напоминали ей о забытых мечтах. Антонина Сергеевна была убеждена, они делали это явно намеренно и искусно, издевались одним только своим видом, а когда с громким тиканьем неожиданно врывались в те интимные минуты уединения с телевизором, она словно ощущала какую-то горечь во рту.
Этот настенный уродец, мечта любой больничной помойки, постоянно вторгался на территорию Антонины Сергеевны и она иногда даже думала на полном серьезе, как от него избавиться, но, впрочем, не рисковала уничтожать памятный для многих антикварный талисман, а просто старалась всеми силами не обращать на него внимания и зачастую, ей это удавалось… Но только не в те моменты, когда шли последние минуты напряженного сюжета.
Ощущала Антонина Сергеевна злобные посылы от старинных часов каким-то необъяснимым чувством, и с сожалением, на каком-то уровне, все же понимала, что они в чем-то правы. Но никому не нужна была эта правда, по-крайней мере, старшая медсестра в ней точно не нуждалась.
Садисткой вещице было, казалось, глубоко наплевать на чьи-либо желания, часы тикали и причиняли Антонине Сергеевне невыносимые страдания, словно наказывая, корили ее в каком-то проступке.
И в этот момент женщине было невыносимо тошно от жалости к себе, иногда хотелось даже всплакнуть, но она держалась и не позволяла себе раскисать.
Во многом она винила свою судьбу, во многом своих родителей, в какой-то мере, обстоятельства.
“Как оно так все сложилось, что жизнь пролетела, а все, что у меня есть, – это пустые мечты посмотреть вечером телевизор?” – медсестра поежилась от жутких мыслей и постаралась снова переключиться на сюжет из бразильского сериала.
