– А! – в голову приходит весьма незадачливая мысль. – Ты из этих, да? А я-то думаю, голову ломаю… «Девушка с загадкой».
Правая бровь медленно поднимается вверх, медленно и брезгливо.
– Нет, – на одном дыхании отвечает она, резко, словно точку ставит. Голос кажется уставшим, апатичным.
Мне хочется пошутить над ней, но её глаза не выглядят озорными. Она смотрит на меня как-то странно, выжидающе и изучающе, но слишком мало, чтобы понять, вновь принимается бродить ими по сторонам. Не сказал бы, что она не выдерживает зрительного контакта, но…
Ариес откидывается на спинку стула, поправляя лацканы кожаной куртки. На смуглой коже виден бледный поцелуй румянца от прохладного вечернего воздуха. После некоторого молчания и медленного, долгого вдоха она начинает говорить, смотрит в небо, на уходящий день. В профиль её нос, кончик, выглядит более острым, нежели при взгляде в лоб.
– Просто тогда ты начнёшь копать на меня, – выпускает в воздух она поток слов, отрешённо и задумчиво. Я даже не сразу успеваю сообразить, о чём она толкует. – Ты будешь просматривать мои фотки, читать посты и комментарии, ставить лайки, думая, что это порадует меня, будет приятно мне…
– В том и фишка, Ариес, что это так и есть, – смотрю на неё в упор, она целенаправленно не смотрит мне в лицо. – Или ты против культуры оценивания? Так от неё никуда не деться – тебя оценивают всегда и везде. В том числе ты сама. Это просто жизнь.
– Не жизнь, а общество, – поправляет она, вздыхает. – Жизнь могла бы обойтись и без него. Без общества. Оно всего лишь загон.
– Ты, наверное, хотела сказать «закон». Мы бы не смогли жить без закона. «Судную ночь» смотрела? Ты этого хочешь? Увы, мы не можем жить по собственной прихоти – мы ж друг друга, на хрен, убьём. – Она романтик. Слышал я обо всей этой чепухе с возвращением к корням, к основам, к простым вещам. Её придумали те, кто никогда не вылезал из дому, вечно сидит в комнате и не знает настоящей жизни. Хикикомори. Ну или община амишей, что уж там: жизнь напугала их, помотала, отчего они решили хотеть изменить её, именно хотеть. Реалист понимает, что дороги назад нет: технологический прогресс ожесточил наши сердца, современный человек не может позволить себе жить как хиппи. Лучше сразу подохнуть.
Но я не стал ей озвучивать свои мысли. Ариес фыркнула и посмотрела на меня:
– Мне было бы достаточно простой жизни. Лишь я и мир.
– Ты не похожа на отшельницу. Скорее просто любишь фантазировать, – заключаю я, делая последнюю затяжку из сигареты. – И этим спасаешься. Неплохо.
– Прямо как ты сигаретой, – парирует она, значит я правильно подумал. Взгляд карих глаз падает с моего лица и тонет в чашке кофе. – У каждого свои слабости.
– Да, да, – растянуто отвечаю я, так и не дождавшись ответа. – Ну так что? Мы ушли от темы. От вопроса.
Пусть сразу знает, что я не привык сдаваться. Я медленно буду узнавать её, пусть даже клещами придётся из неё всё доставать. Такой уж я человек.
Ариес вонзает в меня взгляд, молча смотрит. Я тоже смотрю, безотрывно, ни на что не отвлекаясь. Вокруг всё темнеет, смеркается, день тонет в сумерках. Люди проходят мимо, безликими картонными декорациями заднего плана плывут неподалёку. Никому и в голову не приходит, никому нет до нас дела, до нашего зрительного диалога, внутренних слов, которые рождаются в голове да там и остаются, умирают, не узнав жизни.
