– Все в порядке? – довольно резко врывается в наше молчание, в наш зрительный контакт голос Полины Сергеевны. Никита неторопливо забирает вилку, отводит взгляд в сторону, я, смущенная своей реакцией, отворачиваюсь. Наверное, мне стоит уйти в свою комнату.
– Аня, чай забыла попить. У нас сегодня абрикосовый пирог.
– Пирог? – Никита улыбается, я присаживаюсь и скованно улыбаюсь ему в ответ. – Тоже ты приготовила?
– Да. Сегодня у меня было огромное желание приготовить что-то вкусное.
– Аня чудесно готовит, я ей уже сказала, что повезет ее мужу.
– Да, повезет, – я смотрю на дно своей чашки, голос Никиты нейтральный. Вероятно, я придумала себе возникшее притяжение. Оно, может, и есть, но только с моей стороны, я вновь себе напоминаю, что нельзя об этом думать.
– Ой, вспомнила! – Полина Сергеевна показательно хлопает себя ладонью по лбу. – Меня Маруся просила заскочить к ней, – я и Никита недоуменно смотрим на суету пожилой женщины, на то, как она довольно резво ретируется в прихожую. Мы не успеваем даже задать ей вопрос «зачем», хлопает входная дверь. Пожимаю плечами и смотрю на молчаливого мужчину. Он секунду смотрит в дверной проем, потом доедает ужин.
– Очень вкусно.
– Я приготовлю вам чай.
– Я могу сам.
– Мне не сложно, – возвращается волнение, когда забираю пустую тарелку и наши руки слегка соприкасаются. Его взгляд чувствую между лопатками, пока наливаю заварку и кипяток в его кружку.
– Вам с сахаром?
– Без. И, Аня, я хотел бы попросить тебя перестать «выкать», чувствую себя стариком.
– Что вы... – прикусываю кончик языка, виновато улыбаюсь через плечо в ответ на его угрюмый взгляд. Ставлю кружку перед Никитой. – Извините. Мне нужно время, чтобы перестроиться.
– Главное, начни обращаться на «ты», а там уже не заметишь, как это войдет в привычку. Как твои дела?
– Спасибо, все хорошо. Я работаю в билетной кассе при театре. Работа не сложная и не тяжелая.
– Не обижают?
– Кому меня там обижать, – смеюсь, прикрываясь чашкой. – Даже посетители очень милые люди, никакого хамства.
– Это хорошо. Все же идея устроить тебя в театр неплохая, – Никита на секунду задумывается, крутит кружку в руках. Видно что-то хочет спросить. – Как ребенок? – украдкой бросает на меня осторожный взгляд сквозь ресницы. Я признательна ему за интерес.
– Хорошо. Развивается. Со дня на день жду шевеления, боюсь пропустить.
– Думаю, что не пропустишь и не спутаешь ни с чем, – мы вновь встречаемся глазами. Что-то между нами меняется, нас тянет друг к другу магнитом. Стоит себе признаться, что Никита первый после Димы мужчина, который вызывает у меня интерес.
– Как прошла ваша командировка? – нужно о чем-то говорить, не позволять возникшему интересу развиваться, нужно его глушить, искоренять. И прекращать думать о Никите. Он взрослый мужчина, у него, скорее всего, есть женщина. У него есть бывшая жена и сын, которые тоже имеют на него право. Я должна сохранять нейтралитет, испытывать уважение и благодарность за лояльное отношение.
– Нормально, – Никита хмурится. Его чай давно остыл, а он еще не сделал и глотка. – Аня, я тут думал... – не знаю, о чем он думал, но я понимаю, что не хочу знать. Мне страшно почему-то. Резко встаю, беру чашку и иду к раковине. Но любопытство берет верх над моим страхом. Что он хотел сказать?
Оборачиваюсь и упираюсь спиной в мойку. Никита рядом. Даже руку не нужно протягивать, чтобы дотронуться до него. Он рядом настолько, что я чувствую запах его парфюма, вижу мелкие морщинки в уголках глаз.
