– Что-то случилось? – после небольшой паузы спрашиваю, как только официант отходит с оплаченным по карте чеком.
– Собирайся, – Никита помогает мне одеться, сам все это время,вероятно, думает о сыне. Я молчу, не лезу с вопросами. Если захочет, сам все расскажет.
Мы едем в противоположную сторону, едем в объезд, минуем пробки. Мне хочется понять, что происходит, почему мы едем в сторону Рублевского шоссе. Сворачиваем с главной дороги. Контрольный пункт, нас пропускают. Стараюсь не крутить головой по сторонам, не рассматривать в немом в восхищении дорогие особняки. Останавливаемся возле шикарного дома. Никита словно забыл о моем существовании, а я слишком напряжена, чтобы оставаться в машине. Вдруг потребуется моя помощь.
Дом – картинка. Подобные дома я видела только в интернете, в какой-то архитектурной рекламе. Тут все пропитано деньгами. Большими деньгами.
– Папа! – к Никите через большой холл несется Паша. Лицо мокрое от слез, губы дрожат. Я прикладываю руку к сердцу, как-то неожиданно оно сжалось от этой картины.
– Паш, я ж велел тебе сидеть в комнате, – Никита прижимает к себе сына, вытирает ладонью его лицо. – Где мама?
– Она на кухне. Она странная. Пугает меня. Я боюсь ее, – обнимает своими маленькими ручонками крепкую шею Никиты, прячет лицо. Он такой беззащитный, маленький на руках отца. Я делаю шаг в их сторону, но одергиваю себя. Меня не просили подходить, не надо лезть.
– Паша! – женщина в дверях кухни мало похожа на ту, которую я видела на фотографиях у Полины Сергеевны. Светлые волосы растрепаны, глаза лихорадочно блестят, бегают в разные стороны, губы искусаны до крови. Она неопрятно одета, ощущение, что еще не умывалась.
– Никита? – на секунду ее глаза приобретают осмысленное выражение. – Что ты тут делаешь? – замечает меня, высокомерно задирает подбородок.
– Со своей подружкой приехал? Милая, но молодая. И смотрит на меня злорадно. Точно торжествует, что сумела у меня тебя отобрать. Но знаешь что, милочка, это тебе так кажется. Этот мужчина всегда будет моим! Он только мой! – ее голос с каждым словом все повышается и повышается. Никита опускает Пашу на пол, что-то ему говорит на ушко, мальчик убегает в сторону лестницы.
– Ник, она ухмыляется! Ты посмотри на нее! Какая нахалка! Кто тебя пустил на порог моего дома? Пошла вон, служанка! Воровка! Это ты украла мои бриллианты! Никита, вызови полицию, пусть ее арестуют, – Марина начинает угрожающе двигаться в мою сторону, я пячусь назад. Что здесь происходит? Почему она меня назвала служанкой, потом воровкой, когда недавно определила в подружки Никиты? Непонимающе смотрю на Никиту, он хватает Марину за руку, тянет к себе.
– А! Я знаю, кто это! Это, наверное, сестра наших соседей. Они что-то говорили о ее приезде. Дорогой, ты сегодня невообразимо рано, – у меня ощущение, что я превратилась в Алису и попала в Зазеркалье. Я ничего не понимаю.
– Марин, пойдем в комнату. Выпьем твои лекарства, – Никита осторожно ее обнимает, не спеша ведет куда-то в сторону. Я иду следом. Марина перестает нести бред, послушно заходит в одну из комнат, Никита усаживает ее на кровать.
– А ты очень милая, – смотрит на меня ясными глазами, улыбается. Я улыбаюсь в ответ. – Ник, она мне нравится.
– Я рад, – Никита подходит к столу возле окна, берет стакан с водой и какие-то таблетки, возвращается к Марине. – Пей.
– Ты хочешь меня отравить? И ты? – она вскакивает на ноги, мечется по комнате. – И ты туда же. Сначала Артур, теперь ты! Вы хотите моей смерти, я вам надоела!
