Как бы я ни относился к религии, но запах ладана в церкви люблю ещё с самого детства. Ещё прадедушка водил меня совсем маленького на службу, по дороге рассказывая о Боге. Как оказалось, его Боге, ведь моим он так и не стал. Я давно переехал из родного города, но до сих пор посещаю тамошнюю церковь. Привычка ли? Возможно. Просто не смог не ходить туда хотя бы раз в месяц, преодолевая почти двести километров, чтобы снова попасть в этот храм. Его отреставрировали два года назад, и теперь он выглядит великолепно.
Внутри запах всё тот же, совпадение буквально на сто процентов. Снаружи многое изменилось, но внутри всё осталось прежним. Даже многие лица те же. Сверху, прямо перед глазами, до сих пор огромное арочное окно с ликом спасителя. Если утром приходишь, часам хотя бы к восьми в летнее время, то свет, пройдя сквозь это окно, будет обволакивать твоё грешное тело. В детстве я думал, что ощущаю любовь Господа, но это оказалось обычное тепло солнца.
Крестик ношу до сих пор. Мне его тот же прадедушка тут и купил, сказав, чтобы я следил за ним так, как не слежу ни за чем другим. Я сдержал данное тогда обещание, и до сих пор на груди, крепясь к тонкой серебряной цепи, у меня висит небольшой крестик с распятым Иисусом. Я его не снимаю даже тогда, когда отправляюсь в душ или бассейн. В цепочке уверен, и вряд ли она когда-нибудь подведёт.
За стенами церкви настоящая уральская зима. Температура утром, когда я выезжал из города, была около минус двадцати семи, может даже тридцати. Мои усы заиндевели, пока я шёл от машины до церкви. Снег густо падал с неба и хрустел под сапогами. Кроме меня не было никого на улице, все внутри. В детстве думал, что тут собирался целый город по воскресеньям, ведь каждый раз встречал здесь одних и тех же людей. К слову, вижу их и сейчас. Они совсем состарились, а молодые забыли уже, что такое церковь и религия. Думаю, они давно не ощущают связи между этими словами.
Я перекрестился у порога, глядя на запорошенные снегом сапоги, и забрался внутрь. Очки сразу запотели от перепада температур, пришлось снять их и убрать в нагрудных карман. Видеть намного хуже я не стал, да и прямо сказать не к окулисту пришёл. Отряхнув ноги, пробрался чуть дальше, мимо лавки со свечками и нескольких молящихся у кандила[3]. Под тем самым окном стоял старый иконостас. Я перекрестился ещё раз, закрыв глаза. Помню, как детстве никак не мог запомнить порядок движений. Сначала лоб, потом грудь, затем… «Православный, ты ПРАВОславный!» – твердил прадед. Потом правое плечо, замыкает всё левое. И так три раза. Местный Бог, как говорят, любит троицу.
Что я испытываю при этом? В первую очередь, для меня это особая дань уважения прадеду. Он был бесконечно мудрым, но при этом, что меня сильно удивляло, абсолютно безграмотным. Время было трудное, и вместо школы прадед работал, каждый вечер не забывая благодарить Бога за то, что хотя бы это Он дал. Сам я получил высшее образование, даже два, если считать те экономические курсы, но вера так и не нашла места в моей жизни. Скорее, она его потеряла, когда мне исполнилось пятнадцать. Что-то щёлкнуло внутри, какой-то рубильник, и я перестал посещать церковь. Прадед к тому времени уже восемь лет как скончался.
