Митрий открыл узкий двухстворчатый шкаф, выудил из него подушку, кинул на диван. Натка наблюдала за ним с интересом, и без тени того беспокойства, которое начала бы испытывать не её месте «порядочная» девушка. Если сейчас бородач разденется и полезет к ней под одеяло – значит, так тому и быть, его гостеприимство заслуживают благодарности. Но всё-таки Натка надеялась, что этого не произойдёт. Не потому что Митрий был ей неприятен или она чего-то боялась – просто будет очень обидно, если этот добродушный здоровяк и романтик, пишущий картины в строительном вагончике, окажется таким же, как все мужики. А его стремление помочь незнакомой девушке – всего лишь способом залезть ей в трусы.
Митрий подошёл к дивану, нагнулся вперёд, и Натка уже набрала в грудь воздуха, чтобы невольно выпустить его в длинном вздохе разочарования, но увидела, что руки бородача тянутся отнюдь не к ней.
– Ты спи здесь, – сказал он, ловко выуживая из-за дивана дребезжащую раскладушку, – А я тряхну стариной, вспомню свои бродячие годы. Иногда полезно.
Натка с сомнением переводила взгляд с хлипкой раскладушки на могучую фигуру бородача, и хотела уже предложить поменяться местами, но он поторопил:
– Укладывайся, укладывайся. Завтра подниму в семь. К восьми наши на работу придут, нельзя чтобы тут посторонние были.
– Так ты сторож? – Натка взбила подушку, – Работаешь здесь? Я думала – живёшь.
– И живу, и работаю, – Митрий щёлкнул выключателем, погрузив вагончик в темноту, зашуршал одеждой, раздеваясь, – Удобно, знаешь ли. И на проезде экономия.
– А прописан где-то?
– Прописан в родительском доме, в области. Но там работы совсем нет, старики на пенсию живут, не сидеть же у них на шее.
Раскладушка пронзительно завизжала под весом бородача, но выдержала его. Сквозь маленькие окна вагончика лился синий свет всё тех же прожекторов, что подобно блуждающим огонькам на болоте, заманили Натку в это безлюдное место. Но теперь она об этом совсем не жалела. И теперь уже думала, что предложи ей Митрий свою помощь подобно тем, оставшимся в её прошлом мужчинам-рыцарям, она бы наверное не отказалась задержаться здесь. Тепло, чисто, уютно, немного тесно, но это такая ерунда по сравнению с остальным. А главное – хороший человек рядом. Хороший и непьющий. Но тут и назревает главный вопрос – зачем хорошему и непьющему человеку такая как она? То-то…
– А ты работаешь? – спросил из темноты Митрий и Натка грустно усмехнулась. Её усмешка была услышана и понята.
– Увольняют? Срываешься? Надолго хватает?
– За последний год – две недели самое большее продержалась, – честно призналась она, – Потом наступила на пробку и ту-ту…
– А что делать умеешь?
Натка пожала плечами под одеялом, хотя Митрий и не мог этого увидеть.
– Да что и все. На кассе могу работать. Уборщицей. Фасовщицей. Машины мыла. На фабрике у конвейера стояла.
– Образование?
На этот раз она не усмехнулась, а рассмеялась вслух.
– Да было бы у меня образование, разве бы я так жила?
– А думаешь нет? – не смутился Митрий, – Знаешь сколько я нашего брата знал с высшим образованием? А то и с двумя! Перед синькой все равны.
– Но есть те, кто ровнее других, – грустно пошутила Натка, – Ерунда. Спиться, когда есть всё для того, чтобы нормально жить… ну там образование, квартира, родные – это нужно быть совсем идиотом. А у меня и выбора-то не было.
– Выбор всегда есть, – возразил Митрий, и лишь намного позже Натка поняла, что он нарочно подначивал её, втягивал в спор, таким образом заставив рассказать о себе. Но это позже, а тогда она завелась не на шутку.
