Раздражение таки взяло верх, и Натка резко дрыгнула ногой, с которой как раз пыталась стащить валенок, отчего он птицей улетел в угол.
– Нормальные здесь леса! – заявила она, в упор глядя в масляные глазки Никодима, – Нормальные, дикие, северные леса, где люди погибают по естественным причинам! Хватит уже всех пугать, как будто нам тут и без того страхов мало!
Поп не смутился. Поёрзал, устраиваясь на стуле поудобнее, назидательно произнёс:
– Страхов много не бывает, молодая. Чем сильнее человек боится, тем сильнее он бережётся. А в здешних лесах есть от чего беречься, ой как есть! Ты ж просто тут недавно, не поняла ещё, не почувствовала. Скажи, Климушка?
Клим зыркнул на него волком, но промолчал, лишь двинул напряжёнными плечами, словно с трудом удерживая себя на месте. Поп это заметил и подпустил в голос ехидства:
– Ах да, Клим не расскажет – ему неприятно вспоминать, как его нашли на болотах после неудачного побега. Давай, Наточка, не будем ранить мужское самолюбие! Лучше себе вопрос задай – вот ты сегодня вернулась затемно, как тебе в лесу было? Приятно?
Натка не успела проконтролировать мимику – глаза предательски рыскнули в сторону, и этого хватило для того, чтобы поп расплылся в довольной улыбке, будто сумел перехватить её воспоминание о еле слышном посвисте чужих лыжных полозьев, скользящих за ней в темноте. И о странной глухой тишине на берегу Реки, в которой, как в чёрной дыре, пропадало эхо.
– Вот видишь. Даже ты что-то чувствуешь и понимаешь. А может с чем и столкнуться уже довелось, а? Ну кроме гласа апокалипсиса – его-то все слышали.
Натка фыркнула и попыталась вспомнить то, что говорил ей об упомянутом феномене Слава.
– Этот ваш глас апокалипсиса – всего лишь какое-то безобидное природное явление, типа грозы. Только очень редкое, вот его ещё и не изучили. Так что ни с чем я не сталкивалась! А в тайге ночью страшно по другим причинам, самым обычным. Там темно, там дикие звери…
– Ты встретила зверей?
– Нет, но я же знаю, что они там есть!
– И поэтому заранее их боишься?
Натка не успела ответить на этот очередной провокационный вопрос, потому что Клим вдруг со всей дури обрушил кулак на стол.
– Хватит! – тяжело молвил он. И глядя на играющие желваки и покрасневшее лицо мужика, Натка поняла, что он с трудом заставляет себя оставаться на месте.
– Клим, что…
– Скажи ей, Никодим, – даже голос Клима дрожал, как натянутая тетива, – Скажи ей, объясни почему она теперь не может выйти замуж!
Поп закатил глаза, но ответил бесконечно терпеливым голосом:
– Я уже говорил – не знаю. Мне не велено вас венчать, и всё.
– Кем не велено?!
– Хозяевами не велено, Климушка. Я ведь здесь такой же подневольный человек, как и вы все. Сам ничего не решаю, не ведаю, зачем с меня спрашиваешь?
Клим начал медленно подниматься из-за стола.
– А с кого спрашивать? Это же ты к халатам побежал, вместо того, чтобы просто назначить день венчания, как я просил! Кто тебя за язык тянул?!
Поп всплеснул короткими руками, явно собираясь оправдываться, но Натка перебила его:
– Какого ещё венчания?
Клим плюхнулся обратно на стул, и словно уменьшился в размерах.
– Так я это… решил – чего тянуть? Чем быстрее день свадьбы назначим, тем лучше, а? Да и вообще… надо же сначала почву пробить.
– Та-а-а-к, – Натка упёрла руки в бока, – То есть ты уже решил, что мы женимся?
– Так ты же сказала, что не против!
– Я сказала, что подумаю!
