– Быт – это значит «бытие совместное», – ответил муж, мутными глазами вглядываясь в бутылку, стоящую перед ним. – А у нас что с тобой? Бытие раздельное? Ты по своим делам, я по своим, а жизнь проходит мимо… мимо… Что я хотел сказать-то? А! Ну разве у нас полноценная семья? – вопрошающе протянул он к ней руку.
«О нет, только не это! – подумала Лариса. – Опять он за свое. Как же меня все это достало, честное пионерское».
– Ты, кажется, о «Чайке» хотел поговорить? – спросила она.
– Вот! – торжественно воздел палец к потолку Евгений. – Всегда одно и то же! Ты ни о чем, кроме ресторана, и думать уже не можешь! А о том, как у мужа дела…
– И как же у тебя дела?
– …Может, у него проблемы… – не слушая ее, продолжал Котов. – Может, ему помощь требуется… А ты…
– Котов, у тебя проблемы?
– Да нет у меня никаких проблем! – взревел Евгений. – Я, может, любви хочу!
– Не кричи, у меня голова болит.
– Вот так всегда! Я же для тебя стараюсь, Ларочка, – перешел он на проникновенный тон. – Ты себя совсем угробила с этой работой, с этим хобби твоим дурацким! Ну женское ли это дело – мразь всякую искать, а?
– Короче, Котов, если ты не про «Чайку», то я спать пойду. Нотаций мне и в школе достаточно прочитали.
– Да закрою я твою «Чайку»! – треснул по столу кулаком Котов. – И все!
Лариса пару секунд стояла, раздумывая, как поступить: треснуть ли по столу кулаком или лучше – по глупой мужниной голове? А может, просто уйти? Как ни странно, головная боль начала потихоньку проходить. То ли лекарство подействовало, то ли в предвкушении предстоящей схватки ее голова решила поработать.
– Котов, песик мой, – обманчиво ласково произнесла Лариса, – ты с дуба упал? Ты что это такое надумал? А?
– А что? – вызывающе переспросил Котов. – Дома будешь сидеть, а не п-по этим… по студиям всяким шляться!
– Да мы только за счет «Чайки» и живем! Всего бы этого «быта», который тебя так не устраивает, не было бы! Сидел бы сейчас в хрущевке, а не здесь, вот тогда бы и мог с полным правом жаловаться на отсутствие нормальных условий. Но не здесь!
– Ну и что? – упрямо набычился Котов, не выпуская из рук бутылку и колотя ею по столу.
«Сейчас она разобьется, как пресловутая лодка, – подумала Лариса. – А убирать кто будет?»
– Знаешь, дорогой, я не люблю скандалы, и ты меня лучше не трогай. Не ровен час – устрою тебе такое, чего ты вовек не забудешь! – пригрозила Лариса.
– Слабо!
– Котов, – отеческим тоном сказала Лариса, – у тебя что, любовницы закончились? Что ты ко мне пристал?
– А на хрена мне эти любовницы, если у меня жена есть?
Котов оперся о столешницу, встал и подошел к ней. Как ни странно, запах коньяка не вызвал у Ларисы никакого отвращения.
– У меня вон какая жена… красивая.
– Дурак ты, Котов, – ласково ответила жена. – С жиру бесишься.
– Знаю, – не стал спорить Котов. – А «Чайка», так и быть, пускай живет!
В общем, спали они вместе, и ночь была на удивление приятной.
* * *
На следующее утро Лариса проснулась свежей и бодрой, даром что голова вчера болела, да и полночи они с Котовым, так сказать, были одной семьей. Сейчас же Котов сладко сопел, лежа на половине своей огромной кровати. Лариса потянулась и встала.
Тихонько вышла из комнаты мужа и отправилась к себе. Потом, приняв душ, спустилась на кухню, сварила себе кофе и закурила, вдыхая аромат табака и своего любимого напитка. Сегодня она приготовила черный кофе по-президентски, как она его называла. Нужно засыпать только что смолотый кофе очень хорошего сорта, например настоящую «Арабику», в предварительно подогретый кофейник, чуть-чуть посолить и залить кипятком. Через пять минут, когда напиток настоится, его размешивают и переливают в другой кофейник, тоже подогретый. Такой кофе не требовал стояния у плиты и обычно помогал Ларисе думать. Вот и сейчас ее мозг медленно, но верно пробуждался от трехмесячной спячки, ставя перед Ларисой первые цели и задачи.
