Катя ещё удивилась, что голос его раздался совсем с другой стороны, противоположной тому месту, откуда исходил основной шум.
Не успела она его спросить об этом, как из кустов поднялась на них огромная медвежья голова и принюхалась.
– Медведь, – в ужасе прошептала Катя.
Да, это был медведь, не молодой подросток, в вполне себе взрослый, здоровенный самец, который, видимо, тоже заприметил этот аппетитный малиновый куст и решил его объесть, а тут конкуренция, понимаешь ли.
– Не беги, – прошептал Митяй.
Он медленно потянул Катю за руку пряча свою подружку от медведя у себя за спиной. Катя растерялась так сильно, что безропотно подчинялась Митяю.
Сперва медведь не вёл себя агрессивно, но вдруг ему что-то не понравилось, и он надыбился, поднял лапы и начал наступать на подростков.
У Митяя в этот момент прошёл холодок по телу, он неожиданно вскинулся, расставил руки и тоже зарычал, сделав шаг в сторону медведя. Катя взвизгнула и упала в обморок. Медведь отступил, встал на четыре лапы, повернулся и, поджав хвост, побежал из малинника от греха подальше.
Митяй побрызгал Кате на лицо водой из фляжки, она пришла в себя.
– Что это было? – прошептала она пересохшими губами.
– Я прогонял медведя, – пожал плечами Митяй.
– Ты сам СТАЛ МЕДВЕДЕМ! – потрясённо прошептала Катя, – Ты стал очень большим медведем, в два раза больше того, что мы видели.
– Ну, какой же я медведь? – засмеялся он, – Смотри, обычный человек, руки, ноги, голова.
Потом уже дома, когда они разбирали и жарили грибы, попутно рассказывая о случившемся деду Игнату, они поняли, что Митяй, не отдавая себе отчёта, напустил морок одновременно и на медведя, и на Катю.
Игнат Степанович слушал их рассказ и восхищался колдовской силой своего внука. То ли ещё будет!
Не успел Митяй оглянуться, как закончились его школьные годы, он вырос, стал взрослым, настоящим мужчиной и даже уже давно начал бриться. Катя к тому времени расцвела и превратилась в восхитительную красавицу, и на неё заглядывался весь посёлок, но она как будто не замечала этих взглядов, а проводила всё свободное время только с ним.
Родители Катерины так и продолжали держать ферму, которая кормила их и приносила небольшой доход, позволяющий им безбедно жить.
Но всё это кажущееся благополучие достигалось огромным сельским трудом, и те, кто знали, как достаётся успех фермерам и, сколько сил они вкладывают в своё хозяйство, им не завидовали.
Мать Кати чувствовала себя нормально. Как-то раз они разговорились с Игнатом Степановичем, дедом Митяя, и она призналась ему, что после той истории, когда Митяй в состоянии транса прикоснулся к её прооперированной груди, все шрамы на коже практически рассосались и общее состояние намного улучшилось.
– Но мне всё равно придётся пройти лучевую терапию, – добавила она.
– Эх, что ж ты раньше мне не сказала, я бы попробовал избавить тебя от этого молитвами и отварами, – покачал головой дед Игнат.
– Да не верю я во всё это, – вздохнула женщина.
– Митяю моему поди тоже не поверила, а он помог тебе, – упрекнул тот.
Но она всё равно съездила в город и прошла курс лечения. Зато, когда вернулась домой, уже осознанно обратилась к Игнату Степановичу, и он занимался её здоровьем с помощью траволечения, убеждая её, что они делают нужное для людей дело, изучая, как гомеопатия влияет на реабилитацию после подобных курсов.
Катерина после школы поступила учиться в институт и уехала в город. Митяй никуда не поступил, он стал работать на ферме у родителей Кати и готовиться к армии.
