Внутренний навигатор - страница 3

В тот июльский день он приехал с большим рюкзаком и неожиданными для летнего сезона лыжами. Мама сделала осторожный вывод, что это переезд. Ни слова. Все по умолчанию – как до сих пор любит говорить папа.

Родители, конечно, расписались, но это произошло так же спонтанно и неброско, как многое в их совместной жизни. А я 3 августа 1987 года отправилась в увлекательное путешествие под названием жизнь, весело покрикивая уже тогда низким голоском.

– Пап, я устала! – густой ледяной ветер подхватывал слова, разрывая их на куски и смешивая со снежинками, уносил в южном направлении. Но до папы они все-таки долетали.

– Потерпи, Лю! Еще разочек и все, – слегка запыхавшийся, но явно довольный папа в очках-хамелеонах с толстыми линзами был здесь, в Кировске, в своей стихии. – Если задуло, то это, может, и дня на три. А мы всего на неделю приехали, что ж нам время терять?

Тогда в 1991-м подъемника для чайников на горнолыжном комплексе «Айкуайвенчорр» не было. А если и был, то платный – нам не по карману. Первые горнолыжные шаги я делала на одном из пологих выкатов, так называемом «балетном склоне». Буран то стелился поземкой, то вздымался обжигающим ледяным бризом. На горе не было ни души, и только фиолетово-синий комбинезон тащил голубую курточку вверх на стареньком самодельном бугеле. Поднявшись «еще разочек», мы отдышались, снова спустились и с чувством выполненного долга отправились на съемную квартиру. В горнолыжных ботинках маленьким ножкам топалось неудобно. Но желание скорее снять две большие гири настолько грело, что я порхала в них, как в сапогах-скороходах.

– Девочка! Ты такая маленькая, а уже горнолыжница. Сколько ж тебе лет?– у ларька ко мне наклонился веселый мужчина с усами как у казака в одноименном мультике.

– Три с половиной! – голубая курточка гордо выпрямилась. – Мы с папой даже в буран катаемся, – по-детски неидеальная буква «р» умиляла беседу…

Постсоветская разруха не ценила военных, и жили мы небогато. Всю папину зарплату тратили на поездки в горы, походы и встречи с друзьями. Особенно полюбились долгие вечера на поляне в Битцевском лесу, когда веселая компания собиралась у костра и протяжно пела под гитару бардовские песни. Поздний ребенок, я еще тогда привыкла к общению с людьми намного старше меня. Определенно они казались интереснее сверстников.

– Мам, хочу в школу, – как только стукнуло шесть, я тут же заявила о самостоятельности.

– Ну давай попробуем…

Маленькая, худющая, похожая на нарезной батон с торчащими ребрами, облаченная в традиционно белую рубашечку, я отправилась в «джунгли». Так папа назвал школу, когда за свою излишнюю открытость я сразу же пострадала от злых языков одноклассниц и их мамаш. С мальчиками было проще. Отношения строились на общих интересах – побегать на свежем воздухе, играя «в полицейских» или «в пиратов». Такое времяпрепровождение увлекало куда больше томных посиделок с девочками и обсуждений «у чьей куклы платье красивее» или «муж богаче». На правах друга я приобрела у мальчишек авторитет, чем девочки были крайне недовольны. Они не делали явных гадостей, просто бойкотировали пацанку. Молчание джунглей не сильно расстраивало, но на характер повлияло, проращивая во мне образ мышки. Не серой и забитой, но маленькой и способной в любой момент без следа скрыться от злой реальности в собственных мечтах и размышлениях.