– Ты на этих, в клубе, работаешь?
– Не знаю. Может быть. Сюда я за получкой прихожу.
– А живешь где?
– Дом в каньоне Топанга. Банды, в которой я раньше играл, «Досок». Только никто из них не знает, что это я.
– Как они могут не знать, что это ты?
– Они и при жизни-то не знали, что это я. «Саксофонист» главным образом – сессионный чувак. Кроме того, за годы состав уже столько раз сменился, из тех «Досок», с которыми я начинал, все по большей части разбежались и собрали свои банды. Осталась лишь парочка из старой команды, а они страдают, или я хотел сказать, благословлены, Памятью Торчка.
– Люди говорят, тебе поплохело от стремного герыча. Еще сидишь?
– Нет. Господи. Нет, я теперь чистый. Я побыл в том месте возле… – Долгая пауза и неподвижный взгляд, пока Дик про себя рассуждал, не сболтнул ли он и так уже слишком много, а также прикидывал, что еще Док может знать. – Вообще-то я был бы признателен, если б…
– Нормально, – сказал Док, – мне тебя не очень хорошо слышно, а как я могу говорить о том, чего не слышу?
– Ну да. Я с тобой вот про что хотел. – Доку показалось, он уловил в голосе Дика нотку… не совсем обвинительную, но все равно она заметала Дока в один совок с какой-то несправедливостью побольше.
Док вгляделся в прерывисто отчетливое лицо Дика, капли тумана, собравшиеся у того в бороде, сверкали под огнями «Клуба Азьятик», миллион отдельных крошечных нимбов, излучавших все краски спектра, и понял, что вне зависимости от того, кто кому тут поможет, Дик наверняка потребует легкой руки.
– Прости, чувак. Что я могу для тебя сделать?
– Ничего тяжелого. Просто подумал, не мог бы ты проверить парочку человек. Даму и девочку. Убедиться, что с ними все в норме. Вот и все. И чтоб меня туда не впутывать.
– Где живут?
– Торранс? – Он отдал клочок бумаги с адресом Нади и Аметист.
– Мне туда доехать легко, может, и не придется с тебя за пробег брать.
– Не надо туда заходить, с кем-то разговаривать, просто посмотри, там ли они до сих пор живут, что перед домом, кто входит-выходит, нет ли органов поблизости, все, что сочтешь интересным.
– Займусь.
– Я не смогу тебе прямо сейчас заплатить.
– Когда сможешь. Когда угодно. Вот только, может, если ты из тех, кто считает, будто информация – деньги… в таком случае не мог бы я просто попросить…
– Имея в виду, что либо я не знаю, либо, если я тебе скажу, меня возьмут за жопу, ладно – что такое, чувак?
– Слыхал когда-нибудь про Золотой Клык?
– Конечно. – Замялся, что ли? Долго – это сколько? – Это судно.
– Уж-жастно ин-нерестно, – скорее пропел, нежели проговорил Док, как это делают калифорнийцы, дабы показать, что это неинтересно вообще. С каких это пор мы бережемся судов?
– Серьезно. Крупная шхуна, по-моему, кто-то говорил. Ввозит всякое в страну и вывозит, но никто не хочет говорить, что именно. Тот японский блондин сегодня с бугаем-прихлебателем, он еще с твоими друзьями беседовал? Вот он знает.
– Потому что?
Вместо ответа Дик мрачно кивнул Доку за спину, через всю парковку, вниз по улице к главному фарватеру и Внешнему Рейду за ним. Док повернулся, и ему показалось – что-то белое там движется. Но с накатывающим туманом все было обманчиво. Когда он выскочил на улицу, смотреть уже было не на что.
– Оно и было, – сказал Дик.
– Откуда известно?
– Видел, как заходит в порт. Где-то в то же время, что и я сюда пришел.
– Даже не знаю, что́ я видел.
