Сыкун (всхлипывая): “Мы все умрём… от диабета! И от голода! Потому что все деньги уже потрачены на эту дрянь! Лучше бы мы заплатили за квартиру…”
Критик (с отвращением): “Посмотри на себя! Вся в крошках, вся в шоколаде! Ты просто отвратительна! Как ты можешь так опуститься? Неудивительно, что тебя уволили! На тебя страшно смотреть!”
Джипити (пытаясь перекричать всех): «Уровень глюкозы в крови критический! Расходы на вредную еду превысили допустимый предел на 300%! Вероятность сердечного приступа возрастает с каждой съеденной конфетой! Предлагаю срочно вызвать скорую и составить новый план питания!»
Анна (пытаясь заглушить их голоса): “Да заткнитесь вы все! Дайте хоть немного насладиться моментом! Я имею право на маленькие радости! Хоть раз в жизни!”
Спецназ Самобичевания (хором, с дьявольским смехом): «Права, права! Ешь, ешь, толстей! Чем хуже тебе, тем лучше нам! Так тебе и надо, ничтожество! Ты заслужила все эти страдания!»
Анна, чувствуя, как стремительно падает её самооценка, попыталась сопротивляться:
Анна (мысленно): «Нет! Я не такая! Я сильная! Я справлюсь! Я не позволю им сломить меня!»
Но спецназ Самобичевания тут же обрушил на неё шквал насмешек (хором): “Сильная? Ты? Да ты слабачка! Ты ничего не можешь! Ты только и умеешь, что жрать и жаловаться на жизнь! Посмотри на себя в зеркало! Кто ты? Никто! Пустое место!”
Анна, чувствуя, что силы покидают её, посмотрела на остатки торта. Соблазн был слишком велик.
Заебашка (сладко): “Ну же, не сопротивляйся! Ещё кусочек! Это так вкусно! Ты этого достойна!”
И рука Анны потянулась к тарелке…
Аврора (тихо, почти неслышно): “Анна… Пожалуйста… Остановись…”
Но голос Авроры был слишком тихим, чтобы его услышать. Он утонул в этом хаосе, в этом безумном пире во время чумы. И Анна снова поддалась искушению, продолжая своё падение в бездну.
Анна провела в этом бункере обжорства несколько дней. Она не выходила из квартиры, не отвечала на звонки, не проверяла почту. Она просто ела, смотрела сериалы и пыталась забыться. С каждым днем она чувствовала себя всё хуже и хуже. Тело ломило, голова болела, душа ныла. Но она не могла остановиться. Ей казалось, что если она перестанет есть, то просто развалится на части.
Однажды утром, проснувшись, Анна почувствовала, что больше не может. Ей стало противно от самой себя, от своей слабости, от своей апатии. Она посмотрела на себя в зеркало и увидела там не женщину, а жалкое, опустившееся существо.
«Это не я», – подумала она, чувствуя, как внутри нее закипает гнев. «Я не хочу быть такой!»
Но что она могла сделать? Как выбраться из этого болота саморазрушения? Она не знала.
Анна: «Мне казалось, что если я запрусь дома и буду есть вкусности, то смогу убежать от своих проблем. Но я ошиблась. Проблемы никуда не делись. Они просто стали ещё больше. Теперь я не только безработная и нищая, но ещё и толстая, больная и совершенно отвратительная. Кажется, я достигла дна».
Глава 3. Тайная жизнь кота, или Как Мурзик пытается достучаться до Анны
В своём бункере обжорства Анна почти окаменела. Ей казалось, что она слилась с диваном в единое целое. Пульт от телевизора стал продолжением её руки, а остатки чипсов – частью пейзажа. И ещё был Мурзик, её пушистый надзиратель.
Сначала Мурзик радовался обилию внимания. Анна, обычно занятая работой, теперь целыми днями валялась на диване, позволяя себя гладить и чесать за ушком. Он мурлыкал, терся о ноги и наслаждался внезапно свалившимся на него счастьем.
