Внутри детства - страница 6

– Я ничего не успеваю, – с досадой продолжает мама. Она уже не в халате и совсем не домашняя. Лизу всегда восхищало такое преображение, и, копируя мать, она часто манерничает перед большим зеркалом.

– А меня забрать сегодня успеешь?

Мама не ответила.

– Успеешь? – переспрашивает Лиза.

Мама молча красит губы у зеркала, и её молчание укрепляет в Лизе тревожное предчувствие.

– Я не хочу оставаться на сууткиии! – начинает кукситься девочка, глядя на маминого зеркального двойника.

– Послушай, Лиза… твой садик один из лучших в городе. Почему ты всё время ноешь? – говорит двойник, припудривая щёки.

На каблуках мама гораздо стройнее и выше, но Лизе не нравится, что сегодня она не в кроссовках.

– Твои ноги устанут, а тебе ещё за мной сегодня идти.

– Садик находится в зелёной зоне, – продолжает мама, совсем не обращая внимания на слова дочери, – у вас развивающие занятия, бассейн, театр, здоровое питание. Тебе должно быть хорошо, а ты постоянно жалуешься!

Похоже, что мама уже в который раз передумала. Лиза начинает плакать. Понедельник, кажется, опять победил.

– Ты же обещааалаа. Ты же говорила, что с этой недели будешь забирать меня каждый дееень! Ты обманула? Да? Обманула?

Мама переводит взгляд на дочь. Слёзы её раздражают, но ещё больше злит то, что она действительно обещала.

– Ну… не плачь! Я просто не уверена, – хитрит женщина.

По дороге в сад Лиза в очередной раз считает себя неудачницей, а пять следующих дней теперь кажутся ей настоящей вечностью. Всё это время мама проведёт с каким-то «ухо-жором». Так говорит бабушка. И тогда Лиза представляет человека, который зачем-то жует мамины уши. По мнению бабушки, хороший ухажёр – это единственная мамина надежда. А чтобы Лиза не мешала маме надеяться, бабушка часто забирает внучку к себе. Мама клянётся вскоре навсегда покончить с Лизиным изгнанием, но этому неизменно что-то препятствует.

***

Лиза грустно смотрит из окна вслед удаляющейся матери. Причёсанная и нарядная, постукивая каблуками, мама торопливо исчезает за поворотом. Лизе вновь достанутся только короткие выходные, когда в пижаме, босиком и без помады мама совсем другая. Близкая по-настоящему. И Лиза любит её такой больше всего на свете. Слёзы навернулись снова и обжигающе выкатились из глаз.

– Тебя сегодня тоже не заберут? – интересуется веснушчатый Паша.

– Заберут, – врёт Лиза, вытирая слёзы. Пусть хотя бы сейчас Пашка-задавака не будет считать её «круглосуточницей».

Ирина Васильевна хлопает в ладоши:

– Внимание! Кто на сутках, подойдите ко мне.

Группка малышей сбивается возле воспитательницы.

– Котлярова, а ты?

Лиза не двигается.

– Её заберут, – отвечает Паша за Лизу.

– Да? – Удивленно поднимает бровь Ирина Васильевна. – Ну, хорошо.

Круглосуточники уходят распаковывать пятидневный гардероб, а Лиза впервые остаётся с остальными. Это немного смущает, но скоро девочка начинает верить, что ей удалось-таки обхитрить понедельник. Что где-то перезагрузилась какая-то система, и этот день закончится не здесь. Нужно просто не сомневаться. И пусть в рюкзачке продолжают лежать запасные платье и колготки, это ничего не меняет. Это ведь просто «на всякий случай», как говорит мама.

Понедельник тянется по-обычному. Кроме нового статуса для Лизы всё идёт как всегда: игры, занятия, сон. Только когда запахло ужином, началось традиционное оживление. Появились первые родители, и сразу исчезла дисциплина. Присутствие мамочек за дверью полностью перекраивает все дневные устои педагогики. Воспитатели начинают говорить мягче, улыбаться чаще и наполняются какой-то услужливой добротой.