Изучение документов конца 1940-х годов показывает, что за дипломатической формулировкой о «случаях», отмеченных за «последнее время», стояло в действительности масссовое явление.
Кроме того, по признанию гулаговских особистов в ГУЛАГе вообще не велось точного учёта лиц, привлечённых к уголовной ответственности, а также числа совершённых преступлений»… Во всяком случае, когда в 1957 году первому отделу ГУИТК МВД СССР понадобилось обобщить сведения о лагерной преступности, массовых волынках и беспорядках в лагерях на ребеже 1940–1950-х годов, они оперировали в основном случайными примерами, наудачу извлечёнными из архива ГУИТК, а иногда и личными воспоминаниями (например, о существовании в то время лагерных зон, куда представители лагерной администрации не решались заходить[5].») Систематизированной и собранной в одном месте информации в их расоряжении попросту не было, как не было и цельного комплекта архивных документов.
Огромное число статей и мемуаров описывает конкретные лагерные сюжеты и судьбы заключенных. В последнее время появились серьезные работы, посвященные институциональным и региональным аспектам проблемы. Однако при этом мы так до сих пор и не знаем в точности, сколько же было лагерей в Союзе, где они находились, как они возникали и умирали, чем занимались и сколько заключенных содержалось в каждом из них (даже базовый термин лагеря до сих пор употребляется крайне расплывчато, соответствуя в различных описаниях объектам самого разного уровня – от отдельного лагерного пункта до региональной лагерной агломерации).
Восполнить этот пробел – цель настоящей работы.
1. Влияние Великой Отечественной войны на раскол среди заключенных ГУЛАГа. Начало и причины раскола
Уголовный мир всегда был неоднороден. В его структуре существовали своя иерархия, свой табель о рангах и свои законы преступного мира. Данная система напоминала пирамиду, верхнюю ступень занимали профессиональные преступники – урки, блатные.
В их числе были воры в законе – элита преступного мира, выработавшая сложный кодекс правил и обычаев, который возник до ГУЛАГа и пережил его.
«Воры в законе», «законники» представляли собой вершину преступного мира в СССР и не имели ничего общего с подавляющим большинством заключенных ГУЛАГа, сидевших по уголовным статьям.
Несмотря на то, что в период «Большого террора» уголовному миру и его иерархам был нанесен тяжёлый урон к периоду начала «сучьей войны» в местах лишения свободы находились тысячм воров-заканников и десятки тысяч последователей воровской идеи.
А урон и в самом деле быд нанесён немалый. За период с 5-го августа по 31-ое декабря 1937 г. в одной только Ленинградской обл. по приговорам Особых троек УНКВД было осуждено 4016 воров-рецидивистов, из которых 599 человек имели 5 и более судимостей, 1362 человека – 3–4 судимости. Больше половины из них было расстреляно, остальные получили по 5–10 лет лагерей. Всего уголовников осудили в ЛО: к ВМН – 2900 человек, к ИТЛ – 4200 человек. За тот же период в Киевской обл. было репрессировано около 1000 воров-рецидивистов, в Ярославской обл. – около 600 воров-рецидивистов, – и в том, и в другом случае расстреляно около половины. Но все «рекорды» бьет Московская обл., где Секретарь Московского обкома ВКП(б) Н. С. Хрущев в июле 1937 г. планировал репрессировать 33 436 уголовников (80,9 %) из общего числа в 41 305 человек, которых предстояло осудить по плану на МО в ходе операции против «кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». 6500 уголовников он отнес к первой категории (расстрел) и 26 936 – ко второй (заключение).
