Список заброшенных зданий она рассчитывала получить с утра или ближе к обеду – на сегодня рабочий день подошёл к концу, а это значит, что Вуд, вероятно, уже засобирался домой, отложив все дела до следующего дня. За Китом Отрисом было установлено наблюдение, в том числе отслеживание банковских счетов и передвижения. Пусть его алиби, хоть и слабое, подтвердилось, это ещё не значило, что он не убивал Саманту Майер. Данных о вскрытии было недостаточно, чтобы выйти на след убийцы; отчёт криминалистов, прочесавших местность, по сути не дал никаких результатов, в содержании имея общеизвестные факты, завуалированные под научный язык.
Но, пусть у них ничего и не было, Джессика отчаянно надеялась, что завтрашний день будет более результативным, нежели сегодняшний.
Наконец подъехав к дому Дьюсона, она остановилась во дворе, не заглушая мотор двигателя. Слабое урчание в животе давало знать о голоде, который Джесс напрочь игнорировала, и вдруг засуетившийся Алекс наконец привлёк её внимание.
– Не желаешь поужинать с нами? – робко спросил он, медленно отстегнув ремень. Роут слегка опешила и потупила взгляд, отвернувшись. – Обещаю, это просто ужин с моей семьёй, никаких намёков.
– Я… В другой раз, Алекс, – отрицательно покачав головой, она неловко улыбнулась и крепче сжала руль, нервничая. – Прости.
– Ничего. Значит, в другой раз, – смиренно кивнул он и слабо усмехнулся, немного разряжая обстановку. А после открыл дверь и тяжело вздохнул, окинув взглядом весьма презентабельного вида дом. – До завтра, Джесс.
– До завтра, – когда дверь за ним захлопнулась, она разочарованно втянула носом воздух и откинулась на спинку кресла, коря себя за отказ.
Но, с другой стороны, согласись Роут на его предложение, для неё вечер закончился бы удручающе, ведь дома, в четырёх стенах небольшой и холодной квартиры, её никто не ждал. А тоска и одиночество после проведённого в тепле семьи Дьюсона времени ещё долго пожирали бы её изнутри, грозя попросту свести с ума.
«Лучше отказаться, – пронеслось у неё в голове, когда она выруливала на дорогу, – чем позже сожалеть о том, чего у тебя никогда не будет».
Расслабиться она смогла лишь дома. Плотно задёрнутые шторами окна не пропускали внутрь свет уличных фонарей, а засов, замок и цепочка более-менее гарантировали, что никто не взломает дверь. На обеденном столе всё ещё стояла кружка с недопитым кофе, рядом с которой покоилась свежая новостная газета.
В голову закрались мысли о деле матери, стоило Роут бросить взгляд на полностью исписанную и увешанную фотографиями доску, где она сопоставляла имеющиеся факты и пыталась понять, что ей стоило сделать дальше, чтобы узнать чуточку больше. И, лишь взглянув на фото темноволосой кареглазой женщины, сердцебиение вмиг участилось – на неё смотрела улыбающаяся и такая счастливая мама. Вспоминая все моменты до рокового дня, на глазах Джессики тут же выступали слёзы, а сердце щемило от осознания, что её с ними больше нет.
«Давно уже нет», – поправила она себя, смахнув солоноватые капельки с порозовевших щёк.
Наскоро переодевшись, босыми ногами она зашагала по прохладному паркету и остановилась у кухонного шкафа, выудив с полки бутылку красного вина и один бокал. Джесс почти не задумывалась, понемногу вливая в себя алкоголь, и обессиленно опустилась на диван, поджав под себя ноги. Часы показывали половину одиннадцатого, а их размеренное тиканье, слабым эхом отскакивающее от стен, в тишине квартиры казалось громким и намного более монотонным. Но, с другой стороны, повторяющийся звук слегка успокаивал, вводя в своеобразный транс.
