– Так, всё. Дослушаете по радио!
Вскоре в вагончике поселились рабочие и начали копать яму под фундамент. Даша спросила:
– Почему они копают фундамент у самого забора?
– Он извинился, это рабочие ошиблись.
– И вы согласились? А ты знаешь, что дом будет двухэтажный?
– Знаю, Даша. Но что мы можем сделать? С одним соседом не поладили, получается, и с другим.
– А ты знаешь, что будет в этом здании?
– Он сказал, внизу баня, а наверху мастерская.
– Это он тебе так сказал. А мне – что внизу будет печь для обжига изразцов, это очень вредное производство. Конечно, достанется и всей улице, но вам больше всех.
– Что же делать…
И тут Архитектор принёс мне на подпись план. Он расширял это здание на пять метров, и нужно было моё согласие. Я поставила подпись с оговоркой, что здание не будет использоваться с экологически вредными целями. Он был вне себя:
– Вы нарываетесь на скандал.
Отношения стали натянутыми. Как я мечтала, чтобы поскорей стал забор, но он с ним не спешил.
А мы дошли уже до первой горы, уложили в её основание все консервные банки, которые смогли собрать на свалке, потом стащили корни, что Витя выкорчевал на участке. Гора вырастала на глазах, наполняясь глиной с песком. Потом туда же легла почти целая машина навоза, а сверху – торф. Чтобы она не осыпалась, я лепила её бока, словно ласточкины гнёзда, и засаживала клубникой.
Оленька прибегала к нам, как только они приезжали на участок. Наверно, моя работа была интересней, чем у них. А может, ко мне, как всегда, тянулись дети.
Варя сердилась:
– Оля, подмети дорожку!
Оля подметала дорожку и снова бежала ко мне. Я думала – вот поставят забор…
Наконец привезли сварку, и с Витиной помощью забор сварили за пару выходных.
И со стороны объездной дороги у нас появился настоящий забор из штакетника, зелёный с белыми ромбами. За ним вымахал целый ряд подсолнухов, длинноногих, с крупными яркими шапками цветов. Я посеяла их густо, думала, не взойдут, но взошли все, как всегда. Это была восточная сторона участка, и утром они дружно поворачивались к солнцу.
– Какая красота! – говорили все, кто проходил мимо, и я улыбалась в ответ.
Теперь Оленька вбегала в нашу калитку, спокойно открывала щеколду:
– Здравствуйте! Я пришла вам помогать. Что вы сегодня делаете, гору?
– Сегодня я должна прорывать морковку.
– И я буду с вами прорывать морковку. Ту, что не нужна, можно есть? Я у дедушки, когда мне хотелось морковки, прорывала её, а когда хотелось клубники, полола клубнику, – делилась она своим нехитрым опытом.
– Оленька, папа обижается, что ты помогаешь мне, а не ему. Иди к себе, хорошо?
– Я что-то сделала не так, вы сердитесь на меня? Почему вы не хотите, чтобы я вам помогала?
– Я просто не хочу, чтобы твой папа обижался на тебя, и на меня тоже.
И она уходила, опустив светлую головку. У калитки оборачивалась:
– Только гору не лепите без меня, хорошо?
А я освоила весь огородный ассортимент средней полосы. Наверно, не было культуры, которую я не возделывала.
– Твоя работа не имеет никакого экономического значения, всё это можно купить за копейки. Чего только ты не сажаешь!
– Конечно, только твоя работа имеет смысл.
Как я умудрялась всё это выращивать на клочках земли, буквально по метру отвоёванной у болота!
Но мы дошли уже до твёрдой земли справа, островка в полсотки, которую немедленно засадили картошкой, а между её кустами я посадила фасоль.
Я применяла все способы уплотнённой посадки – огурцы оплетали вертикальные сетки, клубника росла на пирамидах, а кабачки и тыквы – в крошечных квадратных грядках, из которых они выбрасывали плети и свободно тянули их по целине. И конечно, яблони на первой нашей горе были самых лучших сортов.
