Но ворчала Лилиан больше из вредности.
Между нами говоря, уехать и правда хотелось. Хоть ненадолго!
И устала она, как собака, и последние несколько месяцев тяжело ей дались, и муж…
Вы думаете, это так легко и просто? Притираться к человеку, узнавать его, дать шанс и себе, и ему? И не по любви, нет. Просто потому, что совместного имущества у вас столько, что делить и не получится. Дочь-то не поделишь…
Джерисон, слава богу, это понимает, и не давит, но все равно – тяжело.
Лиля хорошо помнила свою первую любовь. Да собственно, кроме Лешки ей никто и не нужен был. Они как познакомились, так и поняли, что судьба, так и не расставались, они были больше продолжением друг друга, чем самостоятельными единицами. И семья у них получилась бы замечательная.
А с Джерисоном…
Все же, это средневековый граф, со всеми средневековыми понятиями. В том числе, и о месте женщины в своем мире. Для Лилиан он исключение делает, но…
Знаете, сколько у него любовниц? Бывших?
А сколько в списочке?
И ведь ждут, стервочки, локтями друг друга отпихивают… разгонять – ни времени, ни сил не хватает. Самое забавное, что вещички для соблазнения графа, как раз у нее и закупаются.
Лилиан хмыкнула, вспомнив отделанный бантами и кружевом корсет, который прошлой ночью лишился половины крючков. А что?
Если на мужа действует, то и остальным понравится. Даешь эротическое белье!
На мужа подействовало. Хоть ты пиши на образце «Проверено и одобрено Д. Иртоном. Лично». И ведь будет, будет пользоваться спросом! Как-никак, его сиятельство половину дам при дворе лично… одобрял. Хм…
Лилиан еще собиралась наладить производство чулок в сеточку. С подвязками и поясами. А что? Вязать легко, размерный ряд любой, знай, петли добавляй, выглядят…
Если б не выглядели, не вспыхивала бы на них мода. Все равно благородные дамы волосы на теле выщипывают, так что смотреться будет.
От размышлений Лилиан отвлек супруг.
Заявился, сунул нос в сундук, полюбовался на шелковый пеньюар, отделанный кружевом. Все в белых и зеленых тонах.
– А этого я еще не видел?
– Примерить?
Лилиан улыбалась. Джес покачал головой.
– Вечером. Мне еще к Августу, а если мы сейчас приступим к примерке, до вечера я точно никуда не попаду.
– Отец простит, – но Лилиан не настаивала, верная правилу не бросаться мужу на шею. – Ему же внуков делаем…
– Хм…
Под таким углом Джерисон этот вопрос не рассматривал. Но взгляд на живот Лилиан перевел.
– А ты не…?
Лилиан покачала головой.
– Пока мне еще нельзя. После выкидыша надо хотя бы два года обождать, Тахир так считает.
Джерисон вздохнул. Не упрек, нет, но… чего уж там, его вина.
– Значит, подождем. Детей я люблю, но…
– Процесс – тоже? – подшутила Лилиан, вспоминая поручика Ржевского.1
Джерисон нахмурился, потом фыркнул. Понял…
– О процессах мы вечером поговорим.
И так у него это многообещающе-интимно получилось, что поручик почувствовал бы себя посрамленным. Два раза.
Лилиан промолчала. Только улыбнулась так же многозначительно.
Джерисон почувствовал себя героем-любовником, поцеловал жену, и исчез за дверью.
Лилиан вздохнула.
– Камасутру, что ли, переписать? Или ну на фиг? Если что – и помочь будет некому…
Было, было и такое в практике медика. Решили два молодых человека поэкспериментировать, заплелись в загогулину, а потом, в процессе, то ли мужчина как-то не так повернулся, то ли дама испугалась, короче – склещились. Спазм-с…
Кое-как скорую вызвали, так пока эту эротическую скульптуру на носилках вытаскивали, вся улица сбежалась. А как их еще распутаешь? Только в больнице, только травматология.
