Некоторое время спустя, мы узнали, что в родном селе, в Чечне, артиллерийскими снарядами был разрушен наш дом, убит папин друг, а сам он был ранен. В селах, предварительно разворотив строения снарядами тяжелой артиллерии, военные врывались в дома и «карали» мирных жителей. Как только зажила рана, не тронув ни одного кирпича, ни одной доски разрушенного дома, папа присоединился к бойцам. Кому это всё было нужно? Разве не этого добивались враги?
Все мы с утра до вечера сидим у телевизора, ждем «Новостей». Ждем хороших вестей об окончании войны.
Однажды показали фильм, снятый английским режиссером. В нем мы увидели папу. Он был в лесном лагере, среди множества бойцов. Папа читал книгу. Рядом лежало оружие. Из-за пятнистой формы и густой бороды, я не сразу его узнала. Он выглядел строже, чем раньше. А глаза – грустные.
С тех пор мама, прячась ото всех, тихонько плачет, ничего не ест.
Папа, что они с нами сделали? 3ачем нас разлучили?
Вчера я услышала, как дядя говорил дедушке:
– Власти заявляют, что тем, кто сложит оружие, будет амнистия.
– Шамиль и его наибы, двадцать пять лет воевавшие с Россией, тоже сдались. Нам её не победить, её весь мир боится. Понять это, успокоиться – было бы умнее. Приехал бы он сюда, к своей семье, – сказал дедушка.
Папа, это о тебе они говорили. Пересиль в своем сердце ненависть, пробуди любовь. Ведь ты не раз говорил, что не надо злом отвечать на зло, что победят любовь и разум. Вспомни Кунта-Хаджи Кишиева3, о котором ты часто рассказывал нам. Отец, подумай о маме, она тоскует и плачет по тебе. Подумай о нас, маленьких. Недаром же вы с мамой назвали меня Машар4?
Приезжай, папа, нам не нужна война…
2002
_____________
1 Делах тешна (чеч.) – Верую в Бога.
2 Дела (чеч.) – Бог, Аллах.
3 Кунта-Хаджи Кишиев – один из самых известных чеченских религиозных деятелей периода Кавказской войны, проповедовавший непротивление злу насилием.
4 Машар (чеч.) – мир.
На своей «Ниве», марки «Тайга», я только подъезжал к родному селу, когда меня остановили на блокпосту. Вытащив из машины, мне скрутили руки, повалили на землю и начали избивать ногами. Потом затолкнули в БТР и повезли в районную комендатуру.
Я не понимал происходящего. Но все мы являемся заложниками этой войны и нечему удивляться.
Оказалось, где-то в ближайшем селе взорвалась мина. Сообщение о взрыве и соответствующие указания по рации передали по всем блокпостам. И «федералы» досматривали все подозрительные машины. В первую войну и сейчас на особом учете у них «Уазики» и «Нивы». Излюбленные машины боевиков. На них без проблем можно ездить в любую погоду по бездорожью и предгорным селам.
– Ты минировал?
– Нет.
– Откуда ехал?
– Из Грозного.
– Зачем ездил?
– Продавать яблоки.
– Где ты работаешь?
– В школе, преподавателем.
– Откуда деньги на машину?
– Я не курю, не пью. Берегу каждый рубль.
– Знаешь боевиков?
– Нет.
– Никого?
– Разве что Хаттаба и Басаева.
– Когда ты видел их в последний раз?
– Вчера вечером, в новостях.
– Сколько тебе заплатили за минирование?
– Я не минер.
– Кто из вашего села среди боевиков?
– Не знаю. Я не поддерживаю с ними контакты.
– Ты боевик?
– Нет.
– Почему такой здоровый?
– Каким уж мать родила!
– Почему хромаешь на ногу?
– В первую войну я попал под артобстрел.
Прошел день, наступила ночь. Из чеченцев со мной никого не было. Видимо, тут недолго держат задержанных. Меня тоже вывели утром.
