Муж обхватывает одной рукой мое лицо, сдавливая подбородок и большим пальцем стирая с губ помаду. Его холодный взгляд скользит по моему напряженному лицу, а потом Богдан резко отпускает руку, определяя причину моих эмоций:
— Ты не в себе.
— Нет, – рвано выдыхаю и с вызовом смотрю на мужа. – Я как раз пришла в себя, и теперь все ясно вижу и понимаю. Скажи, разве тебе самому не противно?
— Что противно? Смотреть на тебя? Может быть. Но я как-нибудь переживу.
— Если я противна тебе, как и ты мне, то выход один – не мучить друг друга.
— Ты, наверно, не услышала… – он делает паузу и приподнимает бровь. – Я переживу.
— А я нет. Я не железная, а живая, Богдан…– опускаюсь на стул и закрываю лицо руками. – Ты медленно, но верно убиваешь меня. Зачем я тебе, скажи?!
— Я тебе все сказал еще вчера, и мое мнение не изменилось. Ты же знаешь, я не люблю повторять дважды.
— Нет, не знаю! И никогда не узнаю, не хочу знать!
— Своими истериками ты ничего не добьешься, Таша. Я не отпущу тебя. Точка.
Сейчас он размеренный и спокойный, смотрит на меня свысока. А я опустилась до истерик. Он увидел, какая я слабая и ранимая, и почувствовал в себе силу. Моя ошибка. Когда я перестану оступаться на одном и том же месте?
Я снимаю с себя серьги, которые когда-то подарил мне муж, и бросаю их на стол. Стираю остатки помады с губ и сминаю замаранную салфетку, вымещая на ней всю злость на мужа и на саму себя.
Богдан молча стоит над душой, прекрасно понимая, что разговор еще не закончен. В гостиной воцаряется тишина. Кажется, это затишье перед бурей.
Усевшись на стул, я подливаю в свой бокал вина и, зажмурившись, выпиваю залпом почти половину. Кисло-сладкая жидкость стекает по горлу, размягчая и согревая его. Щеки пылают, веки расслабляются, приоткрывая наполовину уставшие глаза.
— Ты так и не понял, о чем я хотела с тобой поговорить… – усмехаюсь. –Потому, что не слышишь меня. Уже давно.
— Ты сама это начала, – отвечает муж, наблюдая за мной со стороны.
— Опять делаешь виновной меня… – вздыхаю. – Так же проще, да? Перевел на кого-нибудь стрелки, а сам белый и пушистый.
— Это всё? – надменно спрашивает муж. – Если да, то у меня много работы.
Его отношение ко мне ровно такое же, как к углу в доме: безразличное, он есть – и ладно, иногда вызывает раздражение, если удариться, но в целом… Пусть будет.
Это неприятно, но не настолько, чтобы оскорбляться или обижаться, потому что мое отношение к нему – ничуть не лучше. Взаимные чувства, которые были между нами, сгорели – их уничтожил дикий огонь, оставляя после себя холодный серый пепел.
— Я хочу устроиться на работу, – заявляю о своем решении. – Сейчас это желание вытесняет все другие.
— С чего бы это? – настораживается муж.
— Почему ты удивлен?
— Я напомню… – он склоняется к уху и шепчет. – Ты никогда не работала, Таша.
Богдан гипнотизирует взглядом мое лицо, пытаясь вытащить через мимику и жесты больше информации, чем я ему даю.
— Никогда не собиралась сидеть на шее мужа, – гордо заявляю. И это истинная правда.
— М, даже так. Готовишься к самостоятельной жизни после развода? – его глаза сверкают, сигнализируя приближающейся опасности.
Возможно и так, но это не главная причина. Поэтому врать не придется.
— Моему мозгу нужна работа, я должна хоть чем-то занимать себя.
— Хочешь, скуплю тебе сканвордов? На всю жизнь хватит, – издевается он.
Я попускаю его колкости мимо ушей. От них мне ни горячо, ни холодно.
