Проглотив обиду, сжала руки в кулаки и пнула лежащую на полу сумку. В моей душе клокотала злость, доводящая до безумия. Казалось, что сердце сжалось в маленький комок, а в мыслях было лишь одно желание – колотить Дениса, пытаясь достучаться до него. Он ненавидел, когда я психовала, хотя сам не отставал от меня.
– Психуешь? – он резко остановился и повернулся ко мне. – Я тоже могу психовать!
В его глазах плескалась странная смесь раздражения и отвращения.
– Денис! – я попыталась коснуться его, но сильные руки оттолкнули меня, удерживая на расстоянии, будто ему было противно ко мне прикасаться.
– Что тебе ещё надо от меня? – процедил он сквозь зубы, не давая мне ни единой попытки вывернуться из капкана его рук.
– Да нихрена мне от тебя не надо, – выплюнула я. – Ты завёлся из-за какой-то ерунды! Почему ты не можешь жить спокойно? Почему ты вечно начинаешь ссоры из-за каких-то тупых причин? Я тебе повод ревновать даю или что? Что плохого в том, что я пойду в юбке?
Выслушав мою тираду, он сжал челюсти и тихо процедил:
– Ерунда?! Ты считаешь это ерундой? Ты наряжаешься для каких-то педиков в своём гребанном универе! Что? Надоел тебе? Нашла лучше? Так держать, Кристина! Молодец! Поздравляю!
Я застыла истуканом, кое-как осознавая смысл сказанного. Что за бред он несёт?
Грудь разрывалась от начинающихся рыданий, я прерывисто дышала, шумно глотая солёные слезы. Я не умела переживать конфликты. Лёгкие обуревало пламя: мне не хватало воздуха – я задышала чаще и закашлялась. Каждая наша ссора доводила меня до такого взвинченного состояния. Я чувствовала, как сотрясаюсь в рыданиях, и на волю рвутся завывания побитой собаки.
Денис резко отпустил мои руки, и, потеряв опору, я тут же осела на пол.
– Успокойся, – на плечо опустилась рука, – Кристина! Успокойся! Если ты сейчас же не прекратишь, я уйду!
– Я не могу, – выдавила из себя в перерывах между всхлипами.
Я не могла контролировать себя в такие моменты, мне вообще тяжело давалась критика и ругань. Ещё в школе в любых спорах из моих глаз начинали литься слезы и, давя их, я пыталась привести свои доводы. Хуже всего будет, если он сейчас уйдет. А в том, что он это сделает, я не сомневалась.
Рука вдруг исчезла с моего плеча.
– Успокойся! – через пару секунд меня грубо подняли и сунули под нос стакан с водой, заставляя её выпить.
– Нет, – мотнула головой, пытаясь сдержать себя и перестать реветь. Почему я постоянно рыдала и унижалась перед ним?
– Пей! – он попытался насильно влить в меня воду, но я крепко сжала челюсти и замотала головой. Не ожидая рьяного сопротивления, Денис не смог удержать стакан в вертикальном положении, и тот наклонился, отчего на меня вылилось немного воды. Я ещё громче зарыдала, медленно отползая от Дениса в сторону кровати.
Кое-как поднявшись, смогла залезть на неё и спрятаться под тёплое пуховое одеяло, скрываясь под ним от разрывающего на части любимого взгляда.
Свернувшись калачиком, я крепко обхватила ноги и затихла.
– Успокоишься – придёшь в машину.
Как всегда. Вместо того, чтобы подойти и успокоить, он уходил, бросая меня одну. Как же меня всё это достало! Почему мы не можем жить, как нормальные люди?
Мне стало так больно и обидно, что из меня непроизвольно вырвалась злая фраза:
– Пошёл к черту.
Порой под влиянием сильных эмоций мы говорим то, что сами боимся услышать. Поддаёмся сиюминутным порывам и раним любимых людей ядовитыми словами.
