Небольшие каблучки чёрных туфель звонко цокали по асфальту, а волосы развевались на ветру, вбирая в себя сырость утреннего мегаполиса. Я вглядывалась в вереницу застрявших в пробке автомобилей, как назло перекрывших трамвайные пути перед моей остановкой. С каждой секундой желание забить на всё и вернуться домой становилось всё сильнее. С гипертрофированной заботой Дениса я оказалась абсолютно не приспособлена на выживание в одиночестве.
Джинсы прилипли к телу будто вторая кожа, и мне приходилось с усилием одёргивать ткань на бедре, чтобы избавиться от неприятных ощущений. Резво отпрыгнула от края проезжей части, испугавшись чокнутых водителей, наплевавших на то, что вся дорога покрыта глубокими лужами. Очередной невзрачный минивен практически окатил меня с головы до ног грязной жижей, и моя попытка избежать этого привела к острой боли в коленке.
Стиснула зубы, пытаясь перетерпеть – сказывалась полученная ещё в детстве на волейболе травма. К чёрту всё! Лучше отлежаться дома, чем подхватить простуду.
– Дура! Нашла место, где раскорячиться! – я словно в замедленной съёмке видела, как огромный чёрный седан летит по крайнему правому ряду, как раз в ту самую лужу. Не успевала отскочить – только выставила вперед сумку, чтобы хоть как-то скостить грядущие последствия.
Меня окатила грязная волна.
– … ублюдок!
Злость, захлестнув адреналином, подействовала как обезболивающее, и я, грязная, промокшая, в хлюпающих от моря внутри туфлях, поковыляла домой. Седан, летевший будто от конца света, замер у тротуара метров через двести от злополучной лужи. И что толку лететь? Выезжающий из двора и вклинившийся сразу в средний ряд универсал заблокировал ему проезд своим задним бампером – если и проехать, то только правыми колесами по высокому бордюру, чего делать этот… мудак явно не станет.
Напрочь тонированные стёкла «Мерседеса» защищали хама от моего пылающего праведного взгляда – а так хотелось взглянуть в эти бесстыжие глаза и высказать всё, что я о нём думаю! Проходя мимо, я еле сдержалась от того, чтобы не плюнуть в его сторону.
Поток автомобилей тронулся, и универсал перестал быть препятствием для представительского седана. В спину раздался клаксон – я неосознанно вздрогнула и обернулась. «Мерседес» остановился, моргая аварийками.
– Беляева, вы совсем свихнулись?! – переднее пассажирское стекло опустилось, являя мне физиономию Евгения Александровича Градова.
– Что вам ещё от меня надо? – прошипела я, закипая, как чайник. Ну, надо же! Не удивлена – он же бог, для его колесницы дороги созданы, а мы тут, ничтожные людишки, ногами ходим!
– Сядьте в машину, Беляева! – раздраженно рявкнул мужчина.
Я уставилась на него исподлобья, позабыв и про больную коленку, и про дождь, и про всё на свете. Серые глаза внимательно разглядывали меня, без доли участия и сожаления, даже с какой-то ненавистью.
– Сейчас же! – голосом, не терпящим возражений, повторил он и, потянувшись к пассажирскому сидению, открыл изнутри дверь.
А я… я просто села в машину.
Где-то на грани сознания промелькнула мысль: «Денис меня убьет».
– Давно бы так, – безразлично произнес Градов, поднимая стекло.
Бросив сумку на пол, я поёжилась. В салоне свежее, чем на улице: холодный воздух, дувший из кондиционера, заставил меня окончательно заледенеть и практически застучать зубами.
– Сейчас согреешься, – Евгений Александрович настроил климат-контроль, дополнительно включая обогрев сидений.
