Кто-нибудь, скажите, что я сделала не так? Почему все вокруг думают, что я вещь? Скажите, почему? Ведь я была весёлой, жизнерадостной девочкой, мысли которой были заняты любимым парнем и предстоящими экзаменами. Никогда не унижала, не гнобила и, тем более, никого не обижала. Я всегда всех выслушивала, помогала и заряжала энергией других.
Моя сестра всегда называла меня зажигалочкой из-за моего весёлого и энергичного поведения. Она могла поведать и рассказать о своём счастье или обо всём ужасе, творившемся в её жизни, и я всегда вселяла в неё надежду. Веру в то, что всё наладится… Но… моей сестры больше нет, как и прежней меня.
— Будет, как ты хочешь? – спрашиваю, обернувшись к нему вполоборота.
— Да. Всегда всё будет так, как хочу я. Смирись, — отвечает и подходит ко мне, пытаясь обнять, но я отскакиваю к ближайшей стене. – Ты никуда от меня не денешься, Элина. Ты сама согласилась стать моей.
— На полгода, — напоминаю.
— Я решил продлить наш договор. Понимаешь ли, в последнее время меня тянет лишь к тебе и лишь тебя я хочу. Ты мне подходишь в сексуальном плане, что происходит очень редко. Такое у меня было всего раз, но она меня предала, — ещё зубы начинают скрипеть, а затем со злостью в голосе спрашивает. – Ты же меня не предашь, Элина? Я очень не хочу этого.
— А ты когда-нибудь спрашивал, чего хочу я? — задаю вопрос, глядя на него. — Ах, да... – легкая улыбка на моих губах. — Моё мнение и мысли не имеют значения. Они никогда ничего не значили, — слеза катится по моей щеке. — Я же никто... Женщина... Девушка... И не могу дать никому отпор, потому что вы не даёте мне выбора. Убиваете. Насилуете. Издеваетесь. Отбираете самое дорого. Шантажируете этим... Мне надоело быть игрушкой в руках мужчин.
— Элина, — шепчет он моё имя и делает шаг ко мне.
— Нет, не подходи! — прошу его, отступая, но позади стена, и я вжимаюсь в неё. — Дай мне просто уйти...
– Нет, ты останешься... — выдыхает он, подойдя ко мне вплотную.
Подняв руку к моему лицу, пальцем проводит по щеке. Аккуратно стирает слезу, смотря мне прямо в глаза. Забираясь под кожу, вынуждая сдаться, подчиниться, утонуть... Вновь довериться и оказаться преданной.
– Что с тобой, куколка?
– Куколка сломалась... — истерически смеясь, шепчу. — Разбилась. И в этом виноват ты и всё вокруг. В этом виноваты все вы! Мужчины! – начинаю его бить руками в грудь, а он сильнее прижимать к себе, принимая мою истерику.
17. Глава 16
Тигран
— Прекрати истерику, Элина, — прошу её, но она не слышит и продолжает колотить меня по грудной клетке.
Её маленькие кулачки пытаются причинить мне боль, показать, как ей самой плохо и ужасно. Это можно было бы списать на притворство, коим пользуются многие женщины, но по Элине видно, что это срыв. Настоящий, который копился месяцами, а, может, и годами и, наконец, вырвался наружу. Её колотит, а слёзы не прекращают литься из глаз.
— Ненавижу! Ненавижу вас всех! – кричит она сквозь слёзы. – Ненавижу! За что? За что мне такое?
— Прекрати, — кричу на неё и, отпустив от себя, хватаю за плечи и парочку раз встряхиваю. – Прекрати истерить!
Мне больно на неё смотреть. Видеть в её глазах боль, отчаяние и ненависть. Ненависть ко мне. Да, знаю, что иногда бываю засранцем и той ещё скотиной, но палку с Элиной я не перегибаю. Спокойно всё говорю и разъясняю, потому что знаю, что она сама не против этого и позже сама к этому придёт, если еще не пришла.
