— Мне страшно. Очень! – шепчет, глядя в мои глаза. – Моё сердце сейчас выпрыгнет из груди.
— Смотри, — обращаю её внимание к себе и пистолету. – Я с детства ни разу не промахивался. Тебе ничто не угрожает. Я не дам никому тебя обидеть. Ты мне веришь?
— Верю! – кричит весь голос, поддавшись панике.
Она вновь пытается меня обнять, тянет руки в попытке полностью раствориться во мне. Сделать так, чтобы её не существовало. Спрятаться.
Бежит, как маленький мышонок… Бл*ть, как же я зол. Слов не хватает, чтобы выразить мой гнев, ярость и… жалость к Элине. Да, я, бл*ть, вообще не
понимаю, что со мной происходит. Спектр непонятных, необъяснимых и непривычных эмоций, вводящих меня в самый настоящий ступор.
— Верь, потому что никто тебя теперь и пальцем не тронет, — нагнувшись, беру ещё один пистолет и вкладываю его ей в руки, предварительно перезарядив. – Если что, нажимаешь на крючок и стреляешь. Меться чуть ниже цели. Поняла?
— Да, — кивает головой, смотря на огромную пушку, сжатую в её тощих ладонях.
Не дай бог ей придётся стрелять. Пусть она и пытается казаться сильной, но если она кого-нибудь убьёт, всю жизнь себя корить будет. Ещё не дай бог руки на себя наложить.
Но пистолет всё равно пусть держит в руках. Он уверенности придаст и некое чувство безопасности и контроля над ситуацией.
— Можно я уйду или спрячусь? – задаёт вопрос, подняв на меня заплаканные глаза, молящие прекратить это всё и дать ей уйти.
— Нет, я должен видеть тебя. Быть уверенным, что с тобой всё в порядке, — отвечаю, чувствуя, как сердце кровью обливается.
Плюнуть бы на всё и просто убежать вместе с Элиной через чёрный вход, который есть в моей комнате. Вход, о котором знает только Ассоль и никто больше. И то она узнала лишь потому, что любит лазить, где можно и нельзя. Именно в том туннеле я спрятал всё от Элины в тот первый день.
Дверь с грохотом открывается, и в комнату медленной походкой входит он. Тот, кого я ненавижу больше всех, и тот, кого я готов пристрелить прямо сейчас. Продырявить голову в нескольких местах, а затем отстрелить всё, что ниже… Хотя лучше отстрелить ему всё, что ниже, а затем медленно уничтожать, но не так, чтобы он умер. Мне нужно, чтобы эта падла осталась жива. Сделаю из него прекрасную секс-игрушку для извращенцев… Они любят пытки, кровь и визги своих жертв. А после он станет моей игрушкой, с которой я сделаю всё, что пожелаю, но пока у меня нет возможности схватить его за жабры. Ненавижу падлу.
— Тигран, дорогой, как же я рад тебя видеть, — смеётся уродец, сверкая своими жёлтыми зубами.
— А я тебя, Глеб, — отвечаю в его манере, наставив пистолет на самодовольного мужчину.
Комнату медленно стали заполнять люди Красавина, а после и мои парни, прибывшие в апартаменты очень вовремя. Каждый находящийся в комнате был на прицеле пистолета врага. Все, кроме Элины и меня.
— Опусти пистолет, дорогой, — просит Глеб, подойдя к креслу и садясь в него. – Предлагаю для начала поговорить. Мы ведь цивилизованные люди, — разводит руками.
— Давай, — соглашаюсь и, отпустив пистолет, а затем и Элину, сажусь напротив него. – О чём?
Куколка становится за моей спиной, положив трясущиеся руки мне на плечи. Накрываю одну из её рук своей в некоем жесте поддержки и успокоения. Этот момент не укрывается от глаза Красавина. Самодовольно рассмеявшись, всем своим видом пытается показать превосходство и взглядом доказать, насколько я ничтожен и наивен.
