– Детей подкидываете родителям?
– Нет, родители престарелые, им за неделю надо – позвонить, заранее предупредить, все это неудобно. У нас гувернантка, садовник, шофер. Они и смотрят за детьми.
Приходит жена, в летном комбезе. Она нам: «Момент», – и за дверцей быстро переодевается, накрывает стол. Но – сухой закон! А у нас фляжка! Все рады нашей фляжке. Думаю, чем будем разводить? Пивом? Но пиво из буфета в каюту носить нельзя. Пиво в корабельном баре дороже в три раза, чем в магазине. В нерабочее время, пожалуйста, сиди, пей в баре. Пришлось разводить водой. За столом они ведут себя безукоризненно культурно. Англичане получают в два раза больше, чем американцы. С первого курса курсанты принимают пищу за четырехместными сервированными столами. Умеют и знают весь этикет. Умеют и знают весь этикет досконально и, главное, пользуются им. И пьют хорошо, и не жмоты.
Потом «пом» с женой к нам в гости приходили, до двенадцати дня просидели, в четырнадцать нам уже надо было отдавать швартовые, а они все не уходят и не уходят. Командир уже не знал, как от них избавиться: «Гони их как-нибудь».
Я все время удивлялся, ну как они могут постоянно быть в белой такой форме? Благоухать чистотой ослепительной? Ну, все время они чистые все! Ну как?! Оказывается: у них на службу пришел, форму там рабочую надеваешь, а свою на плечики – и в шкафчик.
А за стенкой – каждый шкафчик с другой стороны в прачечную открывается, и, пока ты работаешь, твоя форма сто раз в порядок приводится: гладится, парится и вывешивается обратно в шкафчик. Вот поэтому каждый их военнослужащий ежедневно и ослепительно сияет в чистой белой форме. И в сердцах: «Ну не сволочи, два раза в них»!
– Кто у вас швартуется? Как нет швартовой команды? У нас каждый день (когда корабль на стоянке) на борту остается треть экипажа. Ведь борьба за живучесть! А всякие спасательные команды! Где? Где это все у вас? Если никого на борту нет, а корабль начнет тонуть? Или гореть?
– А вон, видишь, на берегу здание стоит – там шестьдесят профессионалов круглосуточно дежурят. На стенах у них висят разрезы всех кораблей. Автомобили у них, сигнализация и все что надо. Вот они, если надо, с места срываются в шесть секунд и – борются здесь у нас за живучесть.
– ..?
А мы всем экипажем у берега на железе дохнем. У них матрос, прежде чем он на корабль пройдет, – он три месяца готовится в «учебке» по данному классу корабля. И когда он приходит на корабль, он уже все знает, не фиг его учить! И на корабле он не заблудится, как я на нашем «Кузнецове». Решил сам пойти посмотреть – меня через час командир роты охраны нашел, когда мне уже надоело скитаться по палубам, а спросить стыдно. Смеются: «Фигня, тщ третьего ранга, мы теперь вас: боец впереди, боец сзади, иначе отпускать не будем». Конечно, там, на «Кузнецове», четырнадцать километров одних коридоров. А я обходил потом по должности авианосец дважды в сутки. У них там только камбузов – пять, и пять столовых. Так уставал, такая усталость накопилась, что когда заболел простудой и в лазарет положили, только врачу докладывали: «Тщ третьего ранга спит уже 24 часа… спит уже 26 часов…»
Я когда проснулся, только одно сразу сказал: «Жрать хочу! Жрать давайте, сволочи».
У нас на «Кузнецове» две хлебопекарни, одна печет только сдобный хлеб. Вот случай, ЧП: оставили мичманов без завтрака. Как так? – Двое вестовых несли с хлебопекарни мешок булочек и три трехлитровых банки сока, останавливают их трое в комуфляжах – «патруль»:
