– Обожаю поговорки Земли. – с сарказмом протянул Миляха. – Вроде и сказал примитивную глупость, а как звучит! Давай я тоже попробую: “Коль с Краа ты в Хуум – не берись за ум!” Ха! Не бери в голову, землянин, все у нас в порядке. А если что-то будет не в порядке, Краа знает, что делать. Завтра проблема сама собой испарится… А пока не отвлекай, у меня сериал!
Банка с мозгом булькнула, палка с камерой втянулась обратно и ящик справа снова загудел.
Я вспомнил, как сам учился на филологическом и даже умудрился закончить. Да точно так же… Настоящий студент! Не стал мучать Миляху, пожал плечами и отправился спать. Действительно, что может случится?
…
На следующий день в половину одиннадцатого, когда я уже битый час сидел с Краа за столом в переговорной и я мучал его вопросами про устройство стакана с апельсиновым соком, в котором этот сок не кончался, сколько его пей, тот вдруг поднял голову и секунд десять глядел в пустоту.
– Переговорщики из Санкт-Петербурга.
– Много?
– Сорок девять человек. Уже разбились по три отряда по дюжине, и в одном – тринадцать… Захватили автобус и едут сюда. Мне нравятся эти ребята.
– Правда? – я с облегчением выдохнул.
– Да. Они упокоили уже человек тридцать…
Я подавился апельсиновым соком. Краа же невозмутимо продолжил.
– …Если я оставил жителей города на хрупкой границе между жизнью и смертью, то земляне куда более реально смотрят на вещи. Они прекрасно вооружены. Я вижу людей дела! Думаю, переговоры пройдут отлично.
– Краа, не хочу тебя тревожить… это точно переговорщики? – начал я осторожно, но Краа перебил.
– Всё отлично, Тёма. Хуум убил население города – само собой, люди хотят перестраховаться. Поэтому я и просил тебя всего просто устроить в письме встречу – расположу к себе и завоюю доверие уже лично. Теперь надо подготовиться, от вокзала до нас недалеко…
…
Минут за десять до полудня Краа встал примерно между храмом Василия Блаженного и стеной Кремля, на середине площади. Мы с Миляхой следили за всем из тарелки, с камер.
– Исторический момент. – булькнул Миляха.
– Все нормально, все нормально, все нормально, все нормально… – повторял я себе в рукав, глядя, как четыре отряда спецназа по двенадцать человек, в черных формах и масках, занимают позиции полукругом, окружая Краа. Прячутся за Храмом, залегают за брусчаткой, за Кремлем. Я присмотрелся и на одном экране увидел, как на красной кирпичной стене разложили винтовки два снайпера.
Все как один целятся в Краа, а он стоит и безмятежно улыбается в лицо убийцам-профессионалам на службе государства.
– Тёма… – вдруг обратился ко мне Миляха.
– Чего? – эхом отозвался я, не отрываясь от экранов.
– Мне просто между делом, для информации… Что такое “не”?
– В смысле “что такое не”? – не понял я вопроса.
– Я утром бегло просмотрел твое письмо – удивился, но подумал, что так и надо. У тебя там много “не” – “не хотели”, “не сражаться” – и тому подобное. Как понять “не”?
– Это отрицание. Если я “иду” – то иду. Если “не иду”, значит стою на месте.
– Тогда зачем нужно это отрицание? Ведь гораздо проще сказать прямо…
– А что у вас вместо отрицания? – запутался я.
– Впервые узнал о нём. Отрицание – странная концепция. Компьютер твоё письмо через себя пропустил и все эти “Не” отфильтровал, как бессмыслицу. Я с ним, кстати, согласен…
“Твою мать” – успел только подумать я, вспомнив свой текст, как Кремль начал бить полдень.
