«Вокруг света» и другие истории - страница 13

О нашем брате сложено немало романтичных стихов и песен. В них журналист всегда в пути. То отправляется в дальнюю командировку, захватив с собой блокнот да острый карандаш, да пачку папирос, то готов трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких строчек в газете. Наверное, начало этой полуфольклорной линии положил Константин Симонов шутливой песенкой о лихих военных репортёрах, которые первыми врывались в города.

Да, пути газетчика неисповедимы: иногда он оказывается в зоне риска, забирается в тундру и заоблачные выси, чтобы по собственной инициативе или по заданию редакции собрать уникальную информацию, первым написать о событии, распутать сложную жизненную ситуацию. Но большинству рядовых тружеников пера приходится день за днём безропотно тянуть лямку – вырабатывать похожие друг на друга тексты и жаловаться на текучку.

А так хотелось прервать однообразие, открыть громкую тему! Многочисленные побеги новой журналистики, обращённой к человеку – его духовному миру, общественному назначению, призванию, исканиям, конфликтам, сомнениям – волновали, будили мысль и вызывали у нас, молодых газетчиков, творческую зависть.

Желание заявить о себе, написать материал, от которого все ахнут, стало почти неодолимым, когда я прочитал «Владимирские просёлки» и «Каплю росы» Владимира Солоухина. Оказалось, что невероятно интересные открытия можно сделать буквально рядом с домом, в пределах пешей доступности. Одновременно возникло острое чувство обиды: «Да будь и у меня такой же щедрый писательский дар, разве смог бы я найти что-нибудь примечательное, особенное на наших просёлках и тропках?».

Край наш незнаменитый. Восточный угол Курганской области природа не наделила ничем значительным и особенным, побросав как попало то, что осталось у неё от предыдущего акта творения. Здесь нет вековой тайги и обширных лесов, но повсюду увидишь колки – лесочки и перелески, берёза да осина; здесь плодородный чернозём чередуется с солончаковыми пустошами, покрытыми жёсткой травой; здесь не найдёшь ни речки, ни ручья, кругом одни только горько-солёные и пресные озёра в топких берегах. Однообразие плоских пространств изредка оживляется увалами – невысокими, вытянутыми наподобие складок холмами.

Западная Сибирь, в отличие от коренных русских земель, только в XIX веке начала накапливать культурное достояние, формировать тот образованный слой общества, что создаёт и распространяет духовные богатства. Здесь, в окраинной стране вольных землепашцев, не было крепостного права, но не было и дворянства, не было усадеб, в тишине которых взрастали наши великие писатели и композиторы. В роли культуртрегеров выступали чаще всего ссыльные, длинный перечень которых открывают декабристы. Из старинных городов, пожалуй, только Тобольск мог бы развиться в крупный культурный центр, но пути освоения Сибири переместились к югу, и он остался один на один с тайгой и болотами Приобья.

Для русских наши равнинные места стали естественными воротами в Азию. Перевалив через Тобол, землепроходцы, однако, не всегда двигались дальше в Сибирь, иные оседали в безлюдной глухомани, распахивали тучную целину. Возникали деревеньки, зимовья, выселки. Так появилась деревенька Юдина, в 1908 году получившая статус села. Бурному экономическому развитию села и прилегающей местности способствовала прокладка железной дороги, связавшей европейскую часть России с Дальним Востоком. Рядом с селом построили станцию Петухово.