— Баронесса фон Барнхельм.
— Не думала, что вы появитесь так рано. Обычно вас нелегко поймать на таких торжествах.
— Я прилетел раньше графика и решил не тратить время даром, а сразу направиться сюда.
— А где ваша драгоценная супруга? И кто с вами?
Жозефина вздрогнула, внезапно обнаружив, что Батлер держит её под локоть. Попыталась вырвать руку, но это оказалось невозможно.
— Герцогиня Жозефина Арманд, — услышала она голос Батлера, и присела в скупом подобии реверанса.
Баронесса разглядывала её с неприкрытым любопытством.
— Я раньше не видела вас здесь.
Жозефина снова вежливо улыбнулась.
— Моя семья предпочитает Землю. Отец всегда считал, что нужно быть ближе к корням, — улыбка баронессы стала натянутой, и Батлер едва заметно дёрнул её за локоть. — Впрочем, мой отец знал далеко не всё.
— Прошу простить, — Батлер дёрнул Жозефину в сторону, — мы ещё не успели поздороваться с хозяевами.
Батлер потащил её прочь вглубь парка, так что Жозефина едва успевала перебирать ногами.
— Вы что, притащили меня на торжество, где должны присутствовать с женой? — спросила она, улучив момент, когда Батлер замедлил ход.
— Я вас притащил туда, где мне нужен ваш титул. Или зачем, по-вашему, я вас покупаю?
По спине Жозефины пробежал озноб.
— Покупаю?.. — продолжить она не успела, потому что Батлер рванул её в сторону и остановился напротив ещё одной гуляющей парочки. Обмен любезностями повторился. Жозефина заметила, что и в этот раз дама смотрит на неё с откровенным презрением. Впрочем, любопытство во взгляде её кавалера коробило ещё сильней.
Процедура повторилась ещё трижды, и с каждым разом до Жозефины всё яснее доходило: что бы ни задумал Батлер, её мучения не ограничатся только постелью. Она оказалась откровенно продемонстрирована всему местному свету как молодая любовница состоятельного дельца, и свет этот как назло, а скорее по воле самого Батлера — состоял сплошь из людей её собственного круга.
Жозефина стиснула зубы и молчала, с нетерпением дожидаясь окончания пытки — и порядком успев позабыть, что рабочий день для неё только начинается.
Когда уже стемнело, и небо окрасили гроздья салюта, Батлер, наконец, смилостивился и позволил ей подняться в спальню. Сам Рон остался внизу, чтобы закончить разговор с одним из заинтересовавших его гостей.
Оказавшись в апартаментах для гостей, Жозефина на миг решила, что она оглохла — такая тишина стояла кругом. Затем за окном прозвучал негромкий хлопок, и небо осветил очередной букет фейерверка.
Жозефина подошла к стеклянным дверям и, отодвинув в стороны тюль, вышла на просторный балкон. Сюда почти не доносились праздничный шум и голоса, зато хорошо было видно небо, освещённое разноцветными сполохами. В воздухе пахло сиренью и ещё чем-то невесомым. Она стояла так достаточно долго, ощущая, как пронизывают тело потоки тёплого ветра, напоённого ароматами цветов, и не сразу заметила, как на плечи ей легли тёплые руки, а мочку уха обожгло горячее дыхание. Снизу доносились едва слышные переливы скрипки — Жозефина узнала «Анданте Фа Мажор» Генделя, которую разучивала когда-то по воле отца. Это прошлое своим дыханием странно проникало в бессмысленную и пустую реальность, где она стала всего лишь девчонкой, обременённой чужими долгами и чужой болезнью, но не имела ничего своего.
Жозефине казалось, что она попала в другой мир, где нет ни одиночества, ни мыслей о безысходности. И в этот миг оказавшиеся на её плечах руки настолько органично и естественно дополнили эту фантастическую реальность, что она захотела поверить, хотя бы ненадолго, что они принадлежат кому-то близкому, кому-то, кто нужен ей — и кому нужна она сама.
