— Доброе утро, Тори, — раздался от двери голос, что свел меня с ума.
И я, несмотря на сумасшедшую ночь, почувствовала, как полыхнуло желание. Яркое и прекрасное — оно разлилось по венам и заполыхало, прогоняя лед, что пытался взять меня в плен. Не тут-то было. Огонь пронесся по телу и замер шаром внизу живота. Захотелось потянуться мартовской кошкой, отбросить простынь, сделать шаг к мужчине, которого я вожделела…
И уж точно не хотелось задаваться вопросом: а что это со мной. И лечится ли такое…
Шон был в халате и в пижамных штанах, свежевыбритый. О, этот его квадратный подбородок во всей красе! И его тело, к которому, до зуда в пальцах, хотелось прикоснуться. Любовник держал поднос в руках. Огромный, блестящий, уставленный разнообразной вкуснотой и красотой. Даже белоснежная роза там была в узкой вазочке. Делал он это настолько неумело, что сразу становилось ясно — такого ему испытывать еще не приходилось. Ну что же милый, всё бывает в первый раз.
— Надо поставить, — вздохнул он, — пока не уронил.
Шон заозирался, пытаясь понять, куда примостить завтрак — надеюсь, что это именно он. Я метнулась назад, чудом не запнувшись о простынь, в которую замоталась, откинула одеяло и похлопала по постели. Он неловко поставил. И отступил назад, с сомнением глядя на дело своих рук. Видимо, не только я раскрылась для себя с другой стороны.
— Шон Хад, герцог Рутланд, лорд-чародей королевства Ларфрин, — церемонно поклонился он.
— Очень приятно, — постаралась ответить в тон, совершенно не понимая — а что дальше.
Герцог. Королевство… Мда. Звучит красиво, но больше нервирует, чем радует.
Мы переглянулись — он в чёрном шёлковом, роскошном совершенно халате с замысловатыми золотыми вензелями и в пижамных штанах, слава богу без вычурных извращений. Я — ощущая себя совершенно голой, несмотря на то, что была закутана с ног до головы. Между нами кровать, в которой мы зажгли. И… Завтрак. Вот и познакомились. Мужчина явно чего-то ждёт. Чего? Сказать ему ещё раз: “Очень приятно?” Или не стоит?
— Кофе? — спросил лорд-чародей.
Кивнула. И, глядя на сильные длинные пальцы, что умели быть настолько нежными, что сердце замирало, призналась:
— Я из другого мира.
Шон кивнул и протянул мне крошечную белую чашечку:
— Знаю. Портал на вокзале очень характерный. Хотя кто-то затер следы. Старательно затер.
У меня задрожали разом заледеневшие руки. Посмотрела на них — так и есть: снова в чешуйках льда.
Шон тут же оказался рядом, навис надо мной и пристально рассматривал, пытаясь что-то прочесть на моём лице. Но когда он заговорил, я поняла, что волнуют нас как раз совершенно разные вещи.
— Ночь, — проговорил он напряженно. — Тебя беспокоит наша ночь? Я был…
— С ночью как раз всё понятно, — вздохнула, думая — повторится ли? Хотелось бы, да…
Я немного откатилась в сторону, чтобы его не отталкивать, уселась, обняв колени и прижавшись спиной к изголовью кровати. Тут же в голове возникла картинка: я стою на коленях, вцепившись в спинку этой самой кровати и громкие, исполненные страсти — «Да!» перемежаются с «Ещё…»
Прижала ладони к мгновенно вспыхнувшим щекам.
Мда-а-а-а…
Шон посмотрел на меня — то ли с усмешкой, то ли понимающе. О! И он, кстати говоря, тогда тоже не безмолвствовал…
— Так что по поводу ночи? — тихо-тихо переспросил он.
— Ночь была самой лучшей в моей жизни, — честно ответила я. — Но…
— Но?..
— Что ей предшествовало? Где я? Что со мной? Кто ты? Почему со мной так поступили в… Э-э-э, как там её? Тайной канцелярии?! Почему у меня руки покрываются коркой льда. И…
