Дворецкий-лорд, окинув орлиным взглядом зал, выбрал нам столик у стены и усадил за него.
– Сейчас вас обслужит официантка, – объявил он так, будто нас должна была обслужить по меньшей мере принцесса, а то и ее мама, и, щелкнув каблуками до блеска начищенных туфель, удалился.
Из-за рабочего стола в углу поднялась тоненькая длинноногая девушка с высокой прической и направилась к нам. На ней была узкая, сантиметров в пятнадцать полоска темной материи вместо юбки, белая нарядная блузка с рукавами-фонариками, жилетка и изящные на шпильке туфельки с туго охватывающими лодыжки ремешками. Ну, принцесса не принцесса, а девица что надо. С приветливой улыбкой на пухлых чувственных губах официантка подала нам меню и застыла в ожидании заказа. Посовещавшись, мы выбрали мясо по-французски, салаты, напитки, сто пятьдесят граммов водки для меня и Светы, ибо Марине, как водителю, спиртное не полагалось. Официантка черкнула несколько слов в блокнот, повернулась и направилась к расположенному в конце зала служебному входу. Я проводил ее долгим взглядом. Если я еще когда-нибудь приду к Валентину, то только ради того, чтобы полюбоваться, как ходит эта девушка. Шествовала она идеально ровно, будто шла по натянутому канату, грациозно ставя ногу и делая узкими бедрами такие движения, что мне захотелось, бросив дам, прогуляться до кухни и обратно, лишь бы не упускать из виду эти восхитительно виляющие части тела.
Проследив мой взгляд, Великороднова заметила:
– Не идет, а пишет. У нас в ресторане, если б я такие кренделя выписывала, живо с работы бы выгнали.
– Ладно, девочки, давайте поговорим о чем-нибудь другом, – заявил я, поглядывая на дверь. Есть хотелось ужасно, а официантка все не шла и не шла.
– О чем, например? – поинтересовалась Великороднова светским тоном и положила на стол красноватые руки, выдававшие в ней бывшую прачку.
– Да мало ли о чем, – пожал я плечами. – Ну, к примеру, о том, кто как отпуск проводит.
– Я никуда в отпуск не езжу! – отрубила Великороднова. – Дома сижу.
– Да и я несколько лет из города не выезжаю, – пожаловалась Леева. – Впрочем, – глаза ее загорелись. – Если хотите, я вам расскажу, как я на Украину ездила. Правда, давно это было. – Марина воодушевилась еще больше. – Приехали мы, значит, с мужем в Одессу, а там море, чайки, кабаки. Обеды нам в гостинице в номер носили. Я тогда помоложе была, мужики с меня глаз не сводили. Если муж куда отлучится, обязательно кто-нибудь подвалит и начинается: «Да кто вы?.. Откуда вы? Да какая вы беленькая, да какая вы гладенькая, ну чистый персик! А у вас в городе все такие? Мы теперь будем знать, в какой город за невестами ездить. А давайте встретимся…» Но я всем всегда отказывала, даже когда муж колоться начал. Говорила: нет, я мужа люблю. Я ведь действительно его любила и никогда ему не изменяла. Глупая была.
– Сейчас поумнела? – не удержался я от иронии.
Марина в упор посмотрела на меня, усмехнулась и многообещающе промолвила:
– Поумнела… А тогда, кроме мужа, мне никто был не нужен. А потом все началось. Жизнь он мне, конечно, испортил. Вы знаете, что такое наркоман? – Леева округлила глаза и рот и покачала головой. – Он продал из дома все – даже мои украшения и дорогую одежду. А потом стоял передо мной на коленях и вымаливал денег на очередную дозу. И я давала ему, потому что жалела. А когда он трупом лежал от передозировки, я вставляла ему между зубов ложку, чтобы он не заглотнул язык и, откачивая мужа, делала ему искусственное дыхание. Я до сих пор помню, где в городе расположены наркоточки, и в любое время дня и ночи могу достать героин…
