– Абсолютно! – отбрила меня Катя.
– Может быть, ты все же поможешь мне? Пойми, Катя, мама Эллы с ума сходит, теряясь в догадках, где ее дочь. В милицию заявила. Я с утра на ногах, бегаю по институту да друзьям девушки. Возможно, с ней случилось несчастье.
Нет, не хотела Рябинина откровенничать. Она отвела глаза и сухо произнесла:
– Я все понимаю, но ничем вам помочь не могу.
Я чувствовал, что бьюсь в глухую стену.
– Но вы же подруги! – не выдержав, укорил я. – Как ты можешь с таким безразличием относиться к судьбе близкого тебе человека?
– А мы и не подруги вовсе, – наконец-то призналась Катя. – Я с Элкой поругалась и давно не поддерживаю отношений. Так что извините.
Все ясно – нет врагов непримиримей, чем бывшие друзья. Однако я возразил:
– Вчера поругались, завтра помиритесь. У вас же остались общие знакомые. Вы учились с ней в одной школе, дружили уже будучи студентками. Кому как не тебе знать интересы Эллы, ее вкусы, круг общения. Ты же…
Я не договорил. Катя бесцеремонно перебила меня.
– Я устала вам объяснять! – сказала она озлобленно. – Знать ничего не знаю про Ягодкину и ничего не хочу знать!
Все, больше я ничего не добьюсь. Приходилось мне иметь дело с подобным типом людей. Как упрутся, будут стоять на своем. Хоть на коленях перед ней ползай – не сжалится. Вредная девка. Я встал и начал прощаться:
– Ладно, Катя, извини, если что не так. До свидания.
– Желаю удачи, – глядя куда-то в сторону, мрачно сказала Рябинина.
Я бросил прощальный взгляд на комнату, на сидевшую в напряженной позе девушку, повернулся и направился к двери. В прихожей у входа в кухню меня поджидала Рябинина-старшая. Пока я беседовал с Катей, ее мама, по-видимому, находилась неподалеку и сквозь приоткрытую дверь слышала весь наш разговор.
– Вы извините Катю ради бога, – сказала женщина, приложив руку к крепкой груди. – Она девочка с характером. А с Элеонорой они подруги были не разлей вода. И вот словно черная кошка между ними пробежала. Уж и не знаю, что между ними произошло, но разругались они не на шутку. Вот уж месяц, как не разговаривают. Может быть, я могу вам чем-нибудь помочь?
Конечно, Катина мама ничем не могла мне помочь – ну что она могла знать про Эллу? – просто она испытывала неловкость за грубое поведение дочери и теперь пыталась сгладить то неприятное впечатление, которое у меня осталось от посещения ее дома.
– Ну что вы, – качнул я головой. – Любой характер уважать нужно, а уж независимый – тем более. За предложение спасибо, но я не думаю, что вы можете посодействовать мне в поисках племянницы.
– Жаль, – печально отозвалась женщина и вдруг улыбнулась: – Но просто так я вас не отпущу. Уж в кои веки ко мне в квартиру забрел мужчина, да еще такой авантажный. Так что извините… – хозяйка указала в кухню, где был накрыт стол к чаю.
Я не стал отнекиваться. Помыл над раковиной руки и сел к столу.
Катину маму звали Таней. За чаем, за неторопливой беседой мы просидели минут сорок. Мы поболтали обо всем и ни о чем. Я рассказал кое-что о себе, хозяйка о себе. Так я узнал, что она работает в иностранной фирме переводчицей. У Тани, кроме Кати, есть еще одна дочь. Она уже замужем и живет отдельно. Муж Тани, какой-то ценный специалист, по приглашению фирмы уехал работать в Англию, завел там другую женщину и в семью не вернулся. Хозяйка оказалась умным, интересным, приятным в общении человеком. Надеюсь, и у нее сложилось обо мне неплохое мнение. В общем, проведенным за чашкой чая временем мы остались довольны. Глянув на часы, я стал собираться. Пообещав как-нибудь на днях заскочить – приклеить в кухне кафельную плитку, прибить вешалку и заменить в ванной комнате перегоревший патрон, – я откланялся. За то время, что я общался с Рябининой-старшей, Рябинина-младшая из своей комнаты так и не вышла.
