Девушка налила себе чаю, добавила в него малинового варенья, и снова начала рассказывать о себе. Было заметно, что мужчину развлекает ее болтовня, почему не сделать ему приятно? Чашка чаю, огонь в камине, кот у ног, удобное кресло – разве много нужно для счастья? Она рассказывала, как на соревнованиях в Стамбуле, девчонки из команды бегали по магазинам и базарам, а она таскалась на метро, чтобы доехать до собора святой Софии, просто посидеть на скамеечке возле и полюбоваться.
– Я когда первый раз ее увидела – это было потрясение. До глубины души! Как любовь с первого взгляда. Там я поняла, что такое «поедать глазами». Просто наваждение какое-то. Может это излишне самоуверенно и глупо, но не покидало ощущение, что мой далекий предок мог быть в охране императора Византии, или вешать щит с Игорем на врата Царьграда. Или может с княгиней Ольгой приезжал в посольстве русов? Не знаю. Но это было непередаваемо. Я вот сейчас говорю об этом, а у меня мурашки стаканами, смотрите, – она задрала рукав свитера и показала покрытую зябкими пупырышками тонкую руку.
Михаил с легкой улыбкой слушал ее. Да, он мог бы легко высмеять впечатлительную девушку. Но она говорила так открыто, с таким воодушевлением и блеском в глазах, что посмеяться сейчас над ее словами было все равно что ударить ребенка. Она делилась своими мыслями, ощущениями, самым сокровенным, а это дорого стоило. Он с нежностью смотрел на свое взъерошенное счастье. «Какой же она еще ребенок! Чистый, наивный, неиспорченный ребенок. Обязательно свожу ее в Стамбул. Пусть собирает своих мурашек хоть стаканами, хоть ведрами».
Внезапно на столе завибрировал мобильный. Он извинился, ответил на звонок, нахмурившись выслушал собеседника, бросил несколько резких, рубленных фраз, среди которых была «сейчас буду». Поднялся с кресла.
– Маленькая, мне нужно ненадолго отъехать.
– Что-то случилось? Чем помочь?
Альфа на секунду потерял нить разговора. Еще ни одна женщина не предлагала ему помощь. Когда ему нужно было отлучиться обычно были или капризы, или как минимум обиженно надутые губы. А тут – помощь? Ему? Альфе? На душе вновь стало тепло от отзывчивости этой девочки. Но вот говорить ли ей, что случилось? Михаил нахмурился, дернул уголком губ, но все же, старательно подбирая слова, заговорил:
– В нашей местной больнице лежит мальчик. Его родители погибли, близких родственников нет. Он замкнулся, не идет на контакт, практически не ест. Не встает. Просто угасает. Мне звонил доктор, просил, чтобы я попробовал с ним поговорить. «Попробовал заставить жить силой альфы». Волчонок действительно был плох. Просто не хотел жить, тихо увядал.
– Сколько ему лет?
– Девять.
– Физически он здоров?
– Врачи говорят, что – да.
Девушка вскочила с кресла, задумалась на секунду.
– Так, блокнот и цветные карандаши у меня есть. Пиццу можно будет купить по дороге?
– Какую еще пиццу?
– Если у него нет особых предпочтений, то мясную. А можно туда позвонить и сделать заказ? Заберем по дороге, чтобы не терять время.
– Так ты едешь со мной? – изумился альфа.
– Ну да! Ты – против? Ой, простите! – Даша заговорилась, и сама не заметила, как перешла на ты.
– Действительно, давай на «ты». Давно хотел предложить. Чувствую себя старым перечником.
– Ну какой же ты… перечник? – захохотала девушка и побежала к лестнице, – я наверх за рюкзаком. Эх… нам бы еще конфет! – крикнула она уже сверху.
