– У нас есть новости, – выпалил Михей, обращаясь к матери.
– Да кому они нужны? – продолжил Василе. – У меня тоже есть новость: ты больше с нами не живёшь. Пора как Георге жить своим домом…
– Госпожа Эржебет прислала людей, чтобы забрать по одной дочери из каждой семьи, – не обращая внимания на Василе, сказал он.
– Что? – Мать замерла, а узелок выпал из рук. – Но… Иния…
– Да что ты так испугалась? Что он сказал? – Василе наполнил ещё одну рюмку и залпом осушил её.
– Ты не услышал? Да как же… Иния. – Мать притянула к себе дочь и крепко обняла.
– Да объясните уже! – Он икнул.
– Инию госпожа заберёт, – повторил Михей.
– Как заберёт? Нашу Инию? Но как? Зачем? Ведьма… – Василе выпил ещё одну рюмку. – Давно её надо было на костре сжечь.
– Побойся Босоры! – запричитала мать под нос.
Все замолчали. Мать крепче сжала Инию, непрерывно гладя её по спине, Василе хлебнул из горла бутылки, наплевав на остатки достоинства. Воображение Михея рисовало, как Иния отправляется в замок Верчице, вырубленный в горе. Там её отведут в самый тёмный подвал, привяжут к дыбе и денно и нощно будут пускать кровь, чтобы госпожа Эржебет омывалась в ней. Или она бы впивалась в горло Инии, чтобы испить её? Михей поёжился – картина предстала перед ним пугающей, но было в ней и что-то притягательное. Он покачал головой – всё это просто враки. Госпожа не для этого собирает детей. Наверное…
– Нельзя, чтобы баба во главе была, – бубнил под нос Василе. – Вот нельзя…
– Может, что-то можно сделать? – сквозь слёзы спросила мать.
– Ты в своём уме? Забыла, что в Клушараде случилось?
Михей горько усмехнулся. Резню в Клушараде, которая закончилась пожаром, уничтожившим всю деревню, нельзя было забыть. Каждый раз, когда Михей вместе с Василе ехал в город, они проезжали безжизненное пепелище. В этом месте умерла природа: всё было серым и безмолвным, звери и птицы обходили его стороной. Клушарад был проклят. Такой участи не пожелаешь родной деревне. Но разве нельзя ничего сделать? Михей тяжело вздохнул и сжал кулаки. Иния уткнулась в грудь матери и рыдала. Он ненавидел, когда его сестрёнка плакала. Он не даст её в обиду. Он попытается её спасти. Это его долг.
– Я пойду вместо Инии, – твёрдо сказал Михей.
Родители бросили на него вопросительные взгляды: мать побледнела, а Василе разразился заливистым смехом.
– Ты-то? – заговорил Василе. – На кой ты нужен госпоже?
– Волчья участь…
– Не смей! Ты хоть представляешь, чем это может мне грозить? – Он поднялся и облокотился на стол.
– Но так мы спасём Инию! Лучше, что ли, просто отдать её, ничего не делая?
– Да кто сказал, что тебе вообще поверят?
– Меня госпожа при рождении отметила. – Михей показал ленту. – Не зря же она подарила мне ленту, – упрямо продолжил он, желая заполнить звенящую тишину. – Я пойду в трактир и скажу, что я волчий отрок. Пусть меня заберут вместо Инии.
– А если они не захотят тебя слушать? Что будешь делать, умник? – Василе не скрывал презрения к сыну. – Что тогда?
– Тогда отдадим Инию, – Михей усмехнулся, – но я хотя бы пытался что-то сделать…
– Хочешь сказать, – Василе попытался выйти из-за стола, но качнулся, потерял равновесие и бухнулся на лавку, – что я ничего не делаю для семьи? Ах, ты выродок поганый. Растил тебя на свою голову, и эта вся благодарность? Вот так ты с отцом разговариваешь… Выпороть бы тебя, ублюдок…
– Василе! – вмешалась мать. – Не смей так с Михеем…
