Моих родных тоже позвали, хотя они чувствовали себя лишними на этом празднике (по правде говоря, так и было).
Я заметила, что Света была как в воду опущенная, витала где-то в облаках. Я сказала Дилану, что хочу поговорить с сестрой, он любезно оставил нас вдвоём. Мы с ней вышли из кафе, в котором проходил праздник.
– Свет, что случилось?
– Да просто скучаю… Вроде бы все бури улеглись, всё хорошо… ты выглядишь счастливой…
– Тебе грустно? И я очень скучаю, мне не хватает наших вечеров, наших танцев…
– Ты уехала и мне так пусто… я вдруг поняла, что мои единственные друзья – это вы с мамой.
– Мы всегда останемся твоими друзьями. И ты обязательно найдёшь свою любовь и будешь счастлива!
– Не надо, я вполне спокойно отношусь к тому, что тот самый человек так и не появится.
Долго поговорить не удалось, нас позвали читать поздравления.
Когда праздник кончился, народ начал разъезжаться, а те, кто приехал издалека, отправились переночевать в отель (кроме матери Седого).
Родители и бабушка Дилана ехали с нами в машине. Слишком много этикета, узких рамок и лестных слов для одного дня. Мои щёки сводило от натянутых улыбок.
Вечером, во время короткой беседы с сестрой, я чувствовала стыд за своё благополучие: я живу с комфортом в столице края, учусь, ни в чём не нуждаюсь… и у меня есть муж. Пусть не по своей воле, но я получила то, к чему другие стремятся годами.
Я стояла возле окна и старалась привести мысли в порядок. Подошёл Дилан, спросил, чем мне запомнился сегодняшний день. Я ответила, что думаю на самом деле.
– Отец любит, когда его чествуют, – пояснил он.
– У меня тоже есть вопрос.
– Задавай.
– У бабушки Полины я нашла книгу. В ней не было имени Светы.
– Да. Потому что она не носитель гена.
– Но мама с папой оба носители, как получилось, что у их дочери нет этого гена?
– Значит, кто-то из родителей ей не родной.
– Нет! Мама и после смерти папы никого не нашла себе! Она до сих пор любит папу…
– Я тебе верю, поэтому лучше задай свой вопрос маме.
– Да, пожалуй, – согласилась я.
Но разговор так и остался незаконченным в моей голове, я выстраивала всевозможные цепочки предположений и тут же обрывала их, потому что ни на минуту не могла поверить в то, что папа мог изменить маме или мама ему. В итоге я зашла в тупик в своих размышлениях и решила дождаться, пока мама сама расскажет мне обо всём.
– Не грусти, – шепнул Дилан, когда мы уже легли спать.
– У меня нехорошие предчувствия, как будто скоро откроется нечто страшное.
– У нас всё будет хорошо, – он поцеловал меня в висок и обнял сзади.
– Я чувствую себя рядом с тобой под защитой, – призналась я и тут же пожалела о своей откровенности.
– Так и должно быть. Я всегда буду оберегать мою маленькую девочку.
– И вовсе я не маленькая девочка!
– Для меня маленькая.
– Ах ты так! – воскликнула я и полезла к нему бороться, он засмеялся, всего двух движений ему хватило, чтобы обезвредить меня.
Мы ещё некоторое время дурачились, потом уснули. Странно, мне было удобно спать в обнимку, а ведь ещё совсем недавно я и представить себе не могла, как можно находиться в одной постели с этим человеком.
Что касается воспоминаний о прошлом, я полагала, что в те первые дни знакомства он был так же напуган и неопытен, как и я, но ему было проще выставить себя негодяем, чем неуверенным в себе юношей. Во всяком случае, мне было приятней так думать, легче простить. Временами, конечно, накатывало желание позлорадствовать над ним, показать, что я далеко не так мила и безобидна, как кажется, но он не давал повода для ссоры, был крайне осторожен. Всё, что мне оставалось, – это придумывать всевозможные темы для разговора, чтобы лучше понять Дилана как человека.
