– Все оттуда же, – неопределенно ответил солдат и не в лад с прежней опаской беззаботно опустился на траву. Человек еще всматривался в него и спросил:
– А ты это – не из милиции?
– Из армии.
– Демобилизованный?
– Дезертир я, – сказал солдат и съежился. Никогда еще он не произносил этого слова, которое само сорвалось сейчас с языка.
Рыбак искренне удивился:
– Дела! Впервой вижу дезертира...
Он снял с крючка еще трепетавшего в руках подлещика, бросил на траву, где, как заметил солдат, уже лежало несколько ранее выловленных рыбин. Человек разговаривал громко, видно, чтобы показаться суровым, но солдат сразу почувствовал, что характером он вовсе не так строг, как хотел казаться.
– А дайте я, – вдруг попросил солдат, как только рыбак оснастил крючок новым белым червяком. Несколько помедлив, рыбак нерешительно протянул шершавое ореховое удилище.
– На. Коли умеешь.
– Когда-то ловил...
Человек отошел повыше и сел на берегу.
У солдата сразу клюнуло, и еще через две поклевки он выбросил на берег такого же подлещика. Поднявшись, рыбак снял с крючка рыбину, переставил ближе к солдату берестяной кулек с червяками.
За короткое время солдат вытащил еще трех подлещиков, и рыбак оживился:
– Ну, дезертир, оказывается, рыбацкое счастье у тебя! Я тут с утра – и три штуки. А ты за пятнадцать минут – четыре. Ну-ну! Лови больше.
Солдат сам удивился своей удаче. В детстве, случалось, ловил самое, может, большее пять-шесть плотвичек за день, а тут действительно повезло. Минут десять спустя он снял с крючка еще небольшого окунька. Но потом у рыбы, наверно, наступил перерыв, и сколько он ни бросал поплавок в прежнее и в иные места – ничего не взялось.
– Ладно! – сказал рыбак. – Придется эту пожарить.
Солдат невольно проглотил слюну и напомнил:
– А радиация?
– Хрен с ней, с радиацией! Вкусней будет. – Рыбак впервые дружески засмеялся, обнажив щербатую челюсть. Солдат с любопытством разглядывал его густо обросшее лицо, – человек был не стар, хотя и заметно помят жизнью, может, даже болен. Собрав в короткую полу телогрейки улов, он понес его к костерку, дым от которого продолжал тихо куриться над берегом. Солдат побрел следом, чувствуя и свое право на часть их общего улова.
– Спичек нету? – спросил на ходу рыбак.
– Нет.
– Это хуже. У меня тоже кончились. Так что – дуй за дровами.
Рыбак принялся разгребать угли в костерке, а солдат взобрался на невысокий обрыв и пошел в бор. Поблизости сушняка оказалось мало, пришлось пройти дальше, в молодой сосняк. Похоже, он был доволен неожиданной встречей, которая поможет ему утолить многодневный голод.
Спустя полчаса солдат приволок тяжелую охапку сушняка, бросил возле костра. Старательно перемешивая угли, рыбак пек рыб. Оба сосредоточенно молчали, напряженно дожидаясь вожделенного ужина. Однако ужин задержался, углей было маловато, и рыбак подложил в костер сушняка.
– Давно тут? – спросил он, когда костер стал разгораться.
– Второй месяц, – ответил солдат, и рыбак внимательно посмотрел на парня.
– Не скрутило тебя?
– Пока вроде нет.
– Тогда и не скрутит, – обнадежил рыбак. – Если за месяц не одолела, то и не одолеет. Она не каждого берет.
– Кто знает, – тихо сказал солдат.
– Я знаю. Я здесь три месяца околачиваюсь, и ни черта. Закаленный организм.
– Как же вы его закалили?
– Просто: водку пил. Так что меня никакая холера не возьмет. Ты тоже, парень, не трусь, держи хвост пистолетом.
