Здесь было шумно, играла музыка. Клим прошёл вглубь кафе. Увидел свободный столик, сел так, чтобы видеть входную дверь. Через несколько минут к столику подошла официант Софья и протянула меню.
– Первый раз у нас? – доброжелательно улыбаясь, спросила Софья.
– Да, первый, – соврал Клим.
– Хотите выпить?
– Поужинать.
– Обедали?
– Нет, но завтракал.
Софья улыбнулась:
– Тогда рекомендую вам суп из говядины. Свиные рёбрышки очень вкусные. На десерт – чай с шоколадным тартом. Ну, и сто граммов чего покрепче для аппетита и чтобы снять стресс.
– Что, так заметно? – поинтересовался Клим.
– Это если только кто-то будет внимательно смотреть и пытаться понять, что у вас на душе.
– Софья, вам-то зачем понимать, что у меня на душе? – искренне спросил Клим.
– А от этого зависят мои чаевые, – улыбаясь, ответила она. – Что будете заказывать?
– Так вы лучше меня знаете, что мне надо. Несите всё.
Софья легко развернулась на одной ноге и быстрым шагом направилась к компьютеру. Там легкими движениями тонких пальчиков меньше чем за минуту ввела заказ, повернулась к Климу, показала ему большой палец: мол, всё нормально, и направилась к другим посетителям кафе.
Клим взял салфетку. Оторвал две полоски. Скрутил из них жгутики. Сложил два жгутика – получился «Плюс». Взял один из жгутиков со стола, разорвал его пополам. И сложил могильный крест. Клим смотрел на могильный крест из салфеток и не заметил, как подошла Софья с приборами. Она на секунду задержалась у стола, увидев крест.
– Всё настолько плохо? – участливо спросила Софья.
Клим поднял на неё взгляд, и ей на секунду показалось, что она видит в глазах молодого, красивого и сильного мужчины слёзы.
– Будет ещё хуже, если я ничего не сделаю.
Софья покачала головой, словно понимала, о чём идёт речь. Положила приборы на стол.
– Суп будет через десять минут.
– Софья, пусть будет двойная порция чего покрепче – лучше простая водка. И принесите листок и ручку. Пожалуйста.
Софья достала из фартука блокнот и ручку. Вырвала страницу и положила на стол.
– Такого листочка хватит?
– Спасибо, – поблагодарил Клим, подвигая бумагу ближе.
Софья отошла от стола и уже не видела, как на листке, у правого края, Клим нарисовал могильный холмик с крестом и внизу написал «Банкир». Левее холмика Клим нарисовал руку, сжимающую пистолет. Ниже пистолета Клим написал: «Клим». В этот раз он заметил приближение Софьи и перевернул листок рисунком вниз.
– Ваше лекарство, – сказала Софья и поставила запотевший графинчик водки на стол. А рядом – стопку, покрытую слоем льда. – Из личных запасов шеф-повара.
Затем на столе появилось блюдце, на котором лежали два солёных огурчика и солёный белый гриб. Клим кивнул и налил себе первые 30 граммов. Выпил, не закусывая. Перевернул листок. Посмотрел вслед уходящей Софье. На листке, между человеком, который держит пистолет и могильным холмиком нарисовал кровать. От кровати к могильному холмику прочертил стрелку.
Налил водки до краёв. Молча и не закусывая, выпил. Вернулся к рисунку. Над рисунком человека с пистолетом, целившегося в кровать, нарисовал фигурку человека в очках. Банкир носил очки. Они ему не были прописаны окулистом, они ему были прописаны стилистом. Отец говорил, что нельзя верить человеку, который заботится не о сути вещей, а о видимости. Клим не всегда понимал отца. В таких случаях он говорил: «Просто запомнишь, поймёшь потом. Волей-неволей».
