Вторая серия моих вопросов была направлена на выяснения лиц, подстрекавших народ к бунту против князя. Здесь он чётко указал на людей Властибора, Саввы и ещё парочки бояр. Подследственный подробно описал их внешность, а также назвал несколько трактиров, где велась такая деятельность.
Кроме записи на артефакт, полученные сведения я изложил на бумагу и заставил Ачкаса приложить к ней палец, наколотый иглой, а затем поклясться в истинности записанных данных. Когда допрос закончился, я на всякий случай спросил:
– Кто-нибудь интересовался у офеней шкатулкой из красного дерева? Если да, то кто и когда?
Ачкас ненадолго замолчал, потом ответил:
– Ко мне такие люди не обращались, но о чём-то подобном я слышал от своих земляков. От кого – не помню.
– Последний вопрос, кого из твоих приятелей нужно отправить на алтарь в жертву богам? Кого из них ты считаешь заслужившим такую смерть, чтобы остальные остались жить?
И тут он меня удивил. Он посмотрел на меня тяжёлым взглядом и произнёс:
– Мы все заслужили смерть, нет среди нас незамаранных. Это тебе решать, волхв.
Я позвал домовых, оставленных мне в помощь Захарием, и попросил поместить Ачкаса в отдельную камеру, а сюда доставить следующего узника.
Разговор с остальными офени происходил примерно по той же схеме и ничего нового мне не принёс. Запротоколировав показания, подтвердив кровью и клятвой их истинность, я приказал снова собрать офень в одной камере. Меня удивило и заставило уважать то, что ни один из них не стал предавать своих родственников и не пытался чужой смертью купить себе жизнь. Значит, они ещё не конченые твари, а чувство принадлежности к роду важнее для них неизбежности собственной смерти. На этом можно было попробовать сыграть, хотя уровень риска оставался очень высоким.
Я стоял перед ними и мучительно думал, следует ли разрешить им жить и служить мне без принесения клятвы верности или прекратить преступный земной путь уже сегодня, прямо сейчас. Я точно знал, что суд богов они не пройдут, слишком нетерпимо Перун относится к наркоторговцам, а без этого любые клятвы ничего не стоят. Опять же, всю необходимую информацию я от них получил, основные злодеи названы поимённо и записаны в допросных листах, включая личный артефакт, все зацепки для продолжения оперативной работы имеются.
У меня оставался только один вопрос, который для себя уже решил Гелиодор, за лживость приговорив офень на жертвенный алтарь. Я же мысленно пытался найти способ изменить внутреннюю сущность этих людей. Как заставить их не предать, а работать на меня, когда они очутятся на свободе? Для этого были нужны очень сильные аргументы.
Пауза затянулась и стала приобретать зловещий характер. Наконец я заговорил.
– Когда я спускался в подвал для снятия показаний, судьба каждого из вас уже была решена главным волхвом. Он сказал мне: «Они лживы донельзя. Пообещают всё что угодно, а потом сразу станут на путь предательства. У них прямой путь на жертвенный алтарь». Поговорив с каждым из вас, я подумал, может, мессир ошибается и вам стоит дать шанс? С большим сомнением, я всё же решил поручить важное задание одному из вас. От того, как он его выполнит, будет зависеть жизнь остальных узников. В случае его предательства они все умрут. Но и это не всё. Если этот человек меня предаст, в ваш посёлок будет направлен воинский отряд: посёлок сожгут, а всех его жителей уничтожат. Причиной таких действий властей будет объявлен письменный донос этого офени в княжескую стражу о торговле шайтан-травой. Это одна из тех бумаг, которую вы сегодня подписали, заверив её своей кровью и клятвой, что легко подтвердится даже на алтаре перед богами. Все вокруг станут считать его изменником, погубившим свой род и посёлок. Думаю, вскоре предатель будет не только мёртвым, но и навеки проклятым среди своих собратьев.
