– А за то, что больно много ты хотела, совсем ума лишилась от своих деланий диких. Мыслила, что кара тебя не настигнет, две жизни прожить хотела, а не бывать этому. Если не смогла я сына своего от Перуна защитить, то уж с тобой справлюсь, – рассмеялась она звонко и громко. Вот смех у нее был совсем не приятственный, это точно.
– Куда мы теперь? —спросила Варвара, глядя в одну точку, туда, где была богиня смерти, как ей казалось.
– Сама провожу тебя туда, где ты за все ответишь, узнаешь, что бывает тем, кто слишком высоко взлететь старался.
Варвара хотела противиться, но ее спутница снова рассмеялась, да так, что та поморщилась. Не могла она противиться, не могла и все…
– Смерти не наступило, но она же убила меня, – душа оглянулась на тело и замерла снова.
Оно валялось на земле, никто так и не осмелился к нему приблизиться. Но она парила, и мир никуда не делся, если бы нее странная спутница, все было бы вообще чудесно.
А вот то, что ответить ей там, куда они двигались, придется, в том не было сомнения.
Вскоре она убедилась, что не только все ее и особенно темные дела, но и помыслы были ведомы богине, а она-то надеялась, что ни одна живая душа о них ничего не знает. Она злилась на старуху за то, что та ее ни о чем не предупредила.
– Глупости, она тебя упреждала, – усмехнулась незнакомка, во взгляде ее сквозила ярость, – но разве в гордыне своей ты слышала кого-то? Ты и остановиться не могла, одуматься не хотела, но я тебя остановила навсегда, потому что ты -чернавка, на своего сына замахнулась. Тебе кажется, что вы несокрушимы, но позову великанов, они и горы разрушат, а уж с людишками справиться мы сможем и сами.
Она повернулась к своей пленнице, лицезреть мука ей доставляло удовольствие.
Варвара понимала, что не может просить ее о пощаде, будет только хуже, все, что могла, она уже сотворила.
– Ты права в этом, – согласилась та.
Варвара вздрогнула, она еще не привыкла к тому, что все ее помыслы угадываются в один миг.
Как много изменилось в мире с той минуты, когда невидимая стрела пронзила ее грудь.
№№№№№№№№
Первым мертвое тело увидел Дубыня. Он поспешил к несчастной, даже не скрывая своей радости. Но он боялся, что она не умерла, а только чувств лишилась. Вот этого ему вовсе не хотелось. Но едва приблизившись, он заметил, что она мертвее мертвого, рука ее была не просто холодной, но каменной.
Через какой-то срок, узнав о происшествии, появился князь. Он не разделял радости Дубыни, он понимал, что смерть этой бабы как-то связана с матушкой и с ним самим, даже догадывался, как это могло произойти, а когда пригляделся и увидел стрелу, то понял, что все неотвратимо.
Но он был уверен, что ее не стоило убивать на глазах у всех. Большинство служанок и всех, кто был поблизости, не скрывали страха, переходящего в ужас.
Теперь им казалось, что приближаясь к красавцу-князю, они к смерти своей близятся.
– Ну что стоишь будто истукан, – прохрипел он, набросившись на Дубыню, -убери ее тело с глаз долой, сколько они могут верещать да глазеть на нее, и погребальный костер готовь.
Будто опомнившись, воевода побежал исполнять княжеское приказание, шепча при этом какие-то странные слова, и обращаясь сразу и к Велесу и к Перуну и к Яриле. Он всегда был шустрым, хотел, чтобы на помощь ему пришли все боги разом.
Он чувствовал себя свободным, и это радовало его, хотя вроде смерти в глаза заглянул…
