Но причины этого мне казались надуманными. Генерал был богатый человек, он вполне мог уехать за границу и жить себе припеваючи дальше, или остаться в стране, найдя себе другую работу. Честь мундира для таких, как он, пустой звук.
Да и много кто попадал на экран в таких неловких ситуациях. Их увольняли, над ними смеялись, а «человека, похожего на прокурора…» (кстати, это я подсказал депутату Мещерякову такую фразу, и её использовал ведущий) будут вспоминать и через десятки лет. Но эти люди живут себе дальше, пусть уже и не на прежних позициях, и стыд их не гложет.
– Во, смотрите-ка, кто показался, – Женя повернулся к воротам.
Небритый Слава, одетый в тёмный спортивный костюм, вышел на улицу и с удивлением огляделся. Седой адвокат в пиджаке, который вышел вместе с ним, заулыбался, похлопал Славу по плечу и подтолкнул его к журналистке, которая уже мчалась к нему. Следом за ней семенил пузатый мужик с камерой.
– Хотите сделать заявление по поводу вашего задержания? – затараторила девушка.
– А, чё, каво? – Слава, который толком и не знал, что творилось в последние дни, удивился, но через несколько мгновений взял себя в руки, и к нему вернулось его обычное, немного пофигистичное выражение лица. – Да, хотел бы сказать, что…
Отпустили его уже через несколько минут, и он подошёл ко мне. Я пожал ему руку и показал на Мерс.
– Погнали, скоро домой, запускать комбинат, а ты отдыхаешь на нарах.
– Вытащил ты меня, Волк, – Слава усмехнулся. – Я уж думал, отправят на зону, с концами. Чёт посмотрел, подумал, а не охота мне туда.
– И чё, как там, Славян, в камере? – спросил Женя, начиная их взаимный ритуал дружеских подколок. – Полотенце под ноги бросают? Или тебя сразу к параше подселили? Без всего этого?
– Вот ты бы там сразу прописался, Коваль, – Слава засмеялся и уселся на заднее сиденье. – Там спрашивают, кто ты по жизни, какая статья. И это, главное, когда спросят, вилкой раз или в жопу глаз… ***, блин, не то сказал.
– Ну ты дал, Славян, – Женя уселся рядом и пихнул в плечо. – Ты порой такое выдашь, что… кхе, не могу…
– Спокойно было? – спросил я, пока Женя хихикал.
– Да, – Слава закивал. – Шучу, никто ничё не спрашивал. Так я, угараю тут с Ковалем. Тесно только, душно, дышать нечем, камера набита, все шконки заняты. И это ладно, хоть места были, в соседней камере, говорят, даже дрыхли по очереди. Но спокойно было, никто не лез, не докапывался, вопросы тупые не задавал. Пожрать бы нормально, и помыться, только в бане нормальной.
– С девками? – спросил Женя с хитрой ухмылочкой.
– Да хоть с ними, хоть без. Вонь там стоит, хоть стой, хоть падай.
Доехали до гостиницы. Сегодня ещё много дел, которые надо утрясти в городе, но ни одно из них не касалось разборок или чего-нибудь подобного. Из тех, кто тогда наехал на холдинг, уже мало кто способен повторить подобное. Но один неприятный разговор я ждал, и скоро он должен был случиться.
Я спустился на первый этаж, где был ресторан, собирался заказать Славе роскошный обед в честь его освобождения. И совсем не удивился, когда два фсбшника, похожих друг на друга как братья-близнецы, подошли ко мне с двух сторон и уселись за столик.
Сейчас начнут спрашивать, но я спросил первым:
– Ну? Как там у нас с обстановкой в Конторе?
– Работаем, – сказал тот, что слева. Я по-прежнему их не различал.
– А генерала сместили, – заметил я и взял в руки тяжёлое меню в толстой кожаной обложке. – Вернее, он сам себя сместил, и на прежней должности уже не работает. Как я и говорил.
