– Осмелела, смотрю, – с прищуром на меня глядя, протянула дочка градоправителя, только я не дала ей продолжить, бухнула перед ней на прилавок корзинку с обиженно звякнувшими флакончиками и невинно поинтересовалась:
– Где твой отец?
– А тебе какое дело? – сунув нос под салфетку, что лежала поверх готовых зелий и мазей, буркнула она.
– Личное.
Анфиса выпрямилась и посмотрела в мое светящееся от неудержимой радости лицо. Уж не знаю, чего она напридумывала, но пальчики ее холеные вмиг в кулаки сжались, и девушка прошипела, перегнувшись через прилавок:
– К отцу моему не лезь. Только попробуй сунуться – со свету сживу.
– Твой отец не так молод, чтобы интересовать меня в качестве жениха. К тому же, – я окинула Анфису придирчивым взглядом, – у него слишком взрослая дочь, которую до сих пор почему-то никто не позвал замуж. Или сама нос воротит от парней местных, королевича дожидаясь, то ли папенька купца заморского ждет, чтобы чадо свое подальше сплавить.
– Аленка! – закричала на меня девушка и едва от злобы своей бессильной не опрокинула мою корзинку (со мной воевать напрямую она всегда боялась, оно и понятно, я ведь маг, а она кто).
– Осторожнее, Анфиса! Флакончики стеклянные не дешевы. Расколотишь их, кто вас зельями новыми снабдит?
– Ты, кто же еще!
Я посмотрела на Анфиску, на то, как она беззастенчиво роется в корзине, нетерпеливо вываливая ее содержимое на узкую столешницу, как небрежно отбрасывает в сторону мои обереги, и только головой покачала. Ладно, последний раз терплю.
– Где зелье приворотное?! – вдруг вспыхнула девушка и разоренную корзинку с силой впихнула мне в руки. – Я же говорила, чтобы ты приготовила его!
– А я уже устала повторять, что подобной ерундой не занимаюсь! – разозлилась в ответ. – Хотите приворотного зелья, отправляйтесь к бабке Авдотье.
– Она же ведьма!
– А я маг.
Сказала так, развернулась и, не прощаясь, вышла на улицу. Честно говоря, эта беседа вывела меня из себя, и хоть ругаться и скандалить не люблю и не умею, все ж захотелось наговорить противной Анфиске такого, чтобы она век не смела в мою сторону слова худого молвить. Ох, и гадкая же у Бажена доченька выросла. Глава городской сам такой же – слишком важный для простого человека. Нос задрал, аж солнышка ясного не видать. Ну, ничего, вот покажу ему свой документ и заживу припеваючи, а станет притеснять, так и быть, пожалуюсь в министерство. Надо же за себя хоть разок постоять.
Бажен Данилович нашелся не сразу, и мне уже надоело метаться по городу в его поисках, когда мы случайно столкнулись у ворот ткацкой фабрики. Лицо градоправителя было серо и хмуро, как небо перед грозой, глаза его, недобро прищуренные, со злобой смотрели на мир, залитый ласковым весенним солнышком, а стоило ему увидеть меня, замер на полушаге и даже руки потер.
– Ага! Вот и Алена пожаловала! – радостно пропел мужчина и подошел ближе. – Ну, как дела в Важене? А в лавке? Анфиса жаловалась, что ты с зельями просрочила. Нехорошо!
Договаривая последнее слово, глава Заозерья хищно осклабился, но меня это нисколько не смутило.
– Вы правы, с зельями заминка вышла, – ответила совершенно спокойно и выудила из-за пояса сложенный в несколько раз лист гербовой бумаги, – но разыскивала я вас по иной причине.
– И что же за причина? – пытаясь заглянуть в документ через мое плечо, поинтересовался Бажен.
– Пожалуйста.
Я протянула мужчине документ и сделала шаг в сторонку, чтобы не мешать ему с ознакомлением. Градоправитель удивленно вздернул брови, но бумагу принял и несколько минут внимательно вчитывался в текст. Брови его хмуро сошлись на переносице, а тонкие губы сжались в бескровную ниточку. Видно было, что Бажен Данилович изволит гневаться, только не мог он во всеуслышание ничего дурного мне сказать – вокруг нас народ ходил, а невдалеке играли маленькие детки.
