– А вас не поймают? – спросила она с искренней тревогой.
– Постараюсь, чтобы не поймали. До сих пор не ловили как-то…
– Это и называется – бизнес?
– Это называется – плоды перестройки, – сказал Данил. – Ну, несите товарища Гаутаму…
Она и в самом деле направилась в ванную. Данил повертел в руках тяжелого, как пара кирпичей, загадочно ухмылявшегося толстячка, потряс, приблизив ухо – нет, ничего не стучало, не болталось.
– Если все, как с первым, там пергаментный свиток, обложенный чем-то вроде ваты, – сказала Марина. – Вата набита очень туго…
– А он не рассыплется?
– Нет. Пергамент – вещь прочная, да и пролежал без доступа воздуха…
– Долго, как по-вашему?
– Лет пятьсот.
– Ого! – сказал Данил. – Вообще-то лет пятьсот назад у нас тут ничего интересного и не происходило… Ермак еще не нагрянул.
– Зато постоянно вторгались маньчжуры. Потому-то местные племена, кстати, моментально и пошли в московские подъясачные. Сказания твердят – кровь рекой текла… Маньчжуры гребли все под метелку, были основания прятать и хранить места в глубокой тайне. Если только оставались в живых те, кто помнил и знал… Статуэтка, правда, изготовлена не у нас, здесь практически не было буддистов, одни язычники. Юго-восточнее, по направлению к Байкалу… Она принадлежит к так называемой «школе Дугаржап-Мэнкэ» – по названию одного из дацанов… а может, имени мастера. До сих пор не установлено точно.
– Но ведь этак и клад окажется черт знает у какого черта на куличках? – спросил Данил. – Вы не задумывались? Тогда придется еще труднее…
– Юлия сказала – «это у нас».
– Юлия, Юлия… – проворчал Данил. – Вечно этот припев. Думаете, она позвонит, как обещала?
– Очень хочется думать… – сказала Марина с ноткой колебания. – Одно я определенно поняла, вы-то наверняка не уловили, – она уже покинула ту квартиру, где была вчера, где-то скрывается… А ваш… коммутатор может определить, откуда звонили?
– Не в случае с межгородом, – пожал плечами Данил. – Попробуем что-нибудь придумать, но сомневаюсь…
– Это повышает мои шансы? – глянула она вполне кокетливо. – Вы ведь сами говорите, что я – единственное звено…
– А если – не единственное? – резонно спросил Данил. – Если она к тому же свалится нам на голову с целой шайкой москвичей, тоже жаждущих процента?
– Вряд ли она доверится кому-то в столице, – серьезно сказала Марина. – Вот там-то гораздо больше шансов оказаться лишней у стола. Нам, как старым знакомым, она доверяет больше хотя бы потому, что прекрасно изучила и хорошо представляет, чего от нас ждать…
– А вы, я смотрю, обладаете толикой здорового цинизма? – хмыкнул Данил.
– Время такое, – в тон ему ответила Марина.
– Ну да, всегда время виновато… – пробормотал Данил под нос. – Ладно, я пошел в гараж. Там есть хорошая мастерская, а мне вопросов задавать не принято. Вас не коробит, что вскрытие будет произведено в столь антинаучных условиях?
– Ох, после того как ребята черт знает где вскрывали первую… Вы покажете, если что-то найдется?
– Непременно.
– Можно, я немного пока выпью?
– Бога ради, – сказал он. – Только не увлекайтесь, вдруг мне потребуется консультация…
…Пока басовито гудел станок и повизгивал металл по металлу, он стоял в сторонке, у окна. Любопытство было какое-то ленивое, вторичное, что ли.
– Готово, – сказал механик.
Данил обернулся. Парень держал Будду основанием вверх, как вазу – и там, чуть пониже среза, виднелся плотный сероватый ком, туго вбитый в пустотелое туловище творца учения о нирване.
