– А интересно, что бы ты на моем месте делал? – Клебанов спросил это без всякого ехидства.
– Я тебе скажу так, – сказал Данил, – я бы покрывал своего генерала. Из той самой корпоративности и ради чести мундира. Покрывал бы, воруй он, бери взятки, копай он клады в свободное от работы время. Но если бы он пошел через кровь, пусть даже стороною, я бы закусил удила. Все стерплю, кроме крови. Стрелять надо только в ответ. А уж если бы мой генерал вдобавок подставил меня, как тебя с Чечней, если бы он спалил в печурке все, что я накопал, а меня – и со мной неизвестное количество будущих жмуров, в перспективе, – загнал в расход в буквальном смысле, а не в бухгалтерском… Я бы и с чертом закорешился, лишь бы приложить его мордой об стол… Вот такая у меня философия. Не самая, понимаешь ли, гуманная и передовая, но на большее не способен, в чем честно и подписываюсь… Хочешь, я тебе облегчу задачу? Еще по одной?
– Не будем пока…
– Как хочешь, – спокойно пожал плечами Данил. – Так вот, я уже накопал достаточно, чтобы более-менее представить картину. Я ее тебе набросаю щедрыми мазками, в стиле импрессионистов, ты слушай и корректируй… Лева Костерин пришел к кому-то из ваших бонз. У него были хорошие отношения со многими вашими, от генералов до лейтенантов и ниже, он, насколько я теперь понимаю, жил с вами в симбиозе, как Юлиан Семенов со столичными женералями. Рассказал, что прослышал о кладе и готов сдать его в доход государства, но просит пособить в борьбе за его законные двадцать пять процентов. Признаться, здесь версия раздваивается, появляются варианты. Либо он с самого начала угодил на кого-то гнилого, либо гнилой подключился уже потом. В общем Бортко был в курсе. Потому ты моментально и развил бурную деятельность, едва узнал об убийстве Ивлева. И киосочек ваш не зря торчал под окнами у Светланы… Ты, парень принципиальный, поначалу всерьез задумался, не я ли прознал про клад и решил отхватить его целиком… Потом ты, правда, прослышал про Есаула и начал кое-что соображать. Допускаю, понял уже, что кто-то из ваших верхов тоже воспылал страстью к червонцам. Только «гнилушка»-то ваша приметила твою бурную деятельность и при первом удобном случае занесла в списочек на Чечню… Ну? Пожидаев это или Скаличев?
– Скаличев, – сказал Клебанов, не глядя на него.
«А все-таки я молодец», – сказал себе Данил. И спросил:
– Насчет «Кинг-Конга» я все правильно просек?
– Почти. На генерала Глаголева пришел тяжелый материальчик – соучастие в хищениях в период пребывания за рубежом, контакты с криминалом через дочку…
– Откуда материал? ФСК? То бишь ФСБ – по-новому?
– Нет, – сказал Клебанов. – Бортко мне так и не сказал, откуда.
– Я ж говорю – дипломат… Значит, кто-то хотел его вашими рученьками утопить?
– Очень похоже, – сказал Клебанов. – Только след был дохлый. Не знаю, что там у него было за бугром, но мы быстро разобрались, что Светлана на связную, да еще с серьезным криминалом, никак не тянет. А о младшей разговор всерьез и начинать глупо. Что я в рапорте и изложил. И получил головоломку от Скаличева. Он требовал…
– Подгонять факты под гипотезу?
– Можно и так сказать… – грустно усмехнулся Клебанов.
– То есть козла отпущения он уже приготовил?
– Да. Из вас его было бы гораздо затруднительнее сделать.
– Ну, уж вашему Скаличеву мы не по зубам… – не без законной гордости сказал Данил. – Но ведь не Скаличев пускал Есаула в работу?
