- Я уверен, что люблю тебя. С первого взгляда. Помнишь в том парке? И возраст не имеет значения.
- Глупости все это, - отмахнулась я и от слов Зинзагореева, и от тона, с каким он их произнес.
Я хотела предложить парню спуститься по лестнице, а сама спешила вернуться в свою квартиру, только он меня задержал:
- Моя любовь, Ида, не глупость. Но я понимаю, что ты можешь меня сторониться. Поэтому предлагаю познакомить тебя с моей семьей.
- Я не хочу ни с кем знакомиться! – С ужасом воскликнула я. Мне и семейки Костика хватило.
- А я хочу поехать с тобой в Рыбинск, к твоей семье. – Продолжил Максим. - Твои мама, сестра и отчим были несправедливы с тобой. Если не хочешь, мы с ними общаться не будем. Но я бы хотел попросить у твоей матери твоей руки.
- Глупости.
- Ты ее впечатлишь. – Со сдерживаемым смехом заметил Зинзагореев.
- Да уж. – Другие слова мне на ум не шли, но женихом, который младше меня на семь лет, я маму точно впечатлю.
- А пока мы можем больше общаться, - мягким, очень убедительным тоном продолжал говорить Максим, - давай с завтрашнего утра начнем вместе бегать в парке. Ты же хотела бегать? Узнаем друг друга лучше, может даже поедем вместе на свадьбу Константина. Он же будет рад за тебя?
Я чуть снова не сказала: «Да уж». Потому что с таким женихом как Максим, я точно всех впечатлю и на свадьбе. Даже сейчас, осунувшийся и бледный, этот настойчивый ухажер выглядел неотразимым. И воспользовавшись тем, что я обдумывала его предложение, он смог вырвать мое согласие на совместные пробежки. И, уже войдя в лифт, он придержал его рукой:
- Ида, ты там про свою семью говорила. Мне просто интересно: тебя только мама и сестрой гнобили, или и отчим тоже тебя обижал?
- Никто меня не гнобил! – Я немного опешила он сурового тона Максима. - Просто в новой маминой семья я была лишней.
- Но отчим тебя обижал? – Настойчиво переспросил он.
- Нет. Отчиму я как раз не мешала.
- В каком смысле? – Максим сделал один шаг из лифта в коридор и прищурившись посмотрел мне в глаза.
Я даже почувствовала себя на допросе. Только мне не хотелось оговаривать отчима и поэтому вместо того, чтобы намекнуть Максиму, чтобы он не лез в дела моей семьи, я ответила:
- Дядя Володя - работяга. Приходил домой с работы и просто утыкался в телевизор. А когда делал своей дочери подарки, точно такие же дарил и мне.
- Наверно, он неплохой человек? – Продолжил задавать вопросы Максим.
- Намного лучше многих. - Ответив и на этот раз, я помахала рукой Зинзагорееву и развернулась к своей квартире.
- Пока, Ида. - Донеслось мне в спину. – Надеюсь, Константин поправится.
И только после этого двери лифта закрылись.
По сравнению с мамой, мой отчим и вправду был более внимательным ко мне. Он меня не оскорблял, несколько раз даже ходил в школу на родительские собрания. Денег он мне не давал, но вместе со своей дочкой вывозил на прогулки. А однажды подарил нам почти одинаковые куклы. Его дочери было семь лет, и она от своей куклы была в восторге. А мне было четырнадцать, и в куклы я давно не играла. Но тому, что обо мне подумали, я обрадовалась больше, чем обрадовалась бы новейшему гаджету.
А потом мама и отчим обменялись репликами:
- Володь, зачем деньги на куклу для Зины потратил? Ей куклы уже не интересны.
- Девочкам всегда куколки интересны. И что Ида будет смотреть, как ее сестра играет и скучать? Пусть тоже поиграет. – В четырнадцать лет я, как и все подростки, была достаточно внимательна, чтобы понять: для отчима я не пустое место, как для родной матери. Он даже обращался ко мне по имени Ида, запомнил, что я ненавижу, когда меня называют Зиной. В общем, дядя Володя был настоящим мужиком, добрым и беззлобным. Может, если бы мне в свое время хватило смелости назвать его папой, у меня бы даже появился в его лице отец.
