– Надо встретить их, – хлопнул по шее свою лошадь Ахмед.
– Ты хочешь сказать, их нужно свести? – уточнил охотник.
– Да, – подтвердил горец.
– Тогда первый жеребенок мой.
– Нэт, – возмутился Азагоев, – он с мамой будет год, кормить, поить надо, смотреть за шакал, чтобы не съел.
– Но ведь жеребец мой, без него не будет потомства.
– А моя кобыла, – вновь возразил горец.
– Хорошо, рано ещё делить неубитого медведя, потом бросим монету, но нужно свести как можно быстрей, – согласился Кравцов, – если дальше не поедешь.
– Разве здесь ходит медведь?
– Нет, это пословица такая.
– А что дальше?
– Дальше сплошной солончак, а потом море, Крайновка, там власть, милиция.
– Нэт, дальше нэ поеду, надо овец чик-чик, помочь?
– А много?
– Два по десять, – показал Ахмед на пальцах.
– Двадцать штук не много, на день работы, отчего не помочь, – согласился охотник. – Шерсть всем нужна, поменяешь потом на муку, рыбу. Завтра еду в Крайновку, привезу что надо.
– Когда поедешь, твоя деньга дам, товар принесешь?
– Почему не купить? Всем товар беру, кто просит.
Немного помолчали, потом Азагоев вновь спросил:
– Старик нэ будет против?
– Земли у нас скудные – дно моря, в основном солончаки, сено для коров далеко косим, но овец пасти старики разрешат – шерсть-то нужна, да и шкуры. Вот только волков много зимой лютует.
– На волк винтовка. А казак ворует?
– Я сказал, казаков у нас нет, никто не ворует, хаты не запираем.
Между тем местность понизилась и путникам открылся вид на село: ровные квадраты огороженных плетнями дворов расположились на берегу широкой реки, которая когда-то была границей между казачьими станицами и горцами, белые крытые камышом хаты весело блестят округлыми глазами окон, аккуратные хозяйственные постройки, хлева для свиней, скота, зеленеющие молодой листвой сады, виноградники. В огородах копаются бабы, мужчины возле речки чинят вентеря – снасть для ловли рыбы, по улице носится стайка мальчишек, гоняясь друг за другом.
– Вот и мое село, – показал рукой Александр.
– А много мужчин? – спросил Ахмед.
– Ты хочешь спросить, сколько дворов?
– Да.
– Двадцать пять хозяйств. К морю двадцать километров, но и в Кардонке хватает рыбы: и судак, и осетр, сом, в сети попадается даже белуга, вобла идет на нерест.
– Мечеть где?
– О, о мечети здесь даже и не слышали, может, в Кизляре есть. Да и людей твоей веры здесь нет, горцы здесь не живут.
Всадники достигли первого двора – здесь ещё деревья не поднялись, да и отростки винограда были совсем маленькие.
– Вот и мой двор, – показав на хату, Кравцов крикнул: – Даша, я скоро буду, готовь обед! Вон старики сидят, как всегда, под деревом, греются на первом солнышке, а мне надо добычу раздать, ведь ружье здесь только у меня, – пояснил он Азагоеву.
Под тем же деревом сидели старики, одеты они были так же, как и год назад. Подъехав к ним, горец спешился, а Александр сказал прямо из седла:
– Здравствуйте, дедушка, к вам человек, хочет здесь жить, – и поехал дальше.
Старики с любопытством смотрели на непривычно одетого, похожего на жителя гор мужчину.
– Ну, здравствуй, – приветствовал самый старый – дед Матвей. – Кто таков, откуда к нам?
Почтение к старикам с молоком матери было впитано горцем, и поэтому он, протянув руку, поздоровался с каждым.
– Салам алейкум, Ахмед Азагоев, хотел тут овца пасти моя с гор, – ответил Ахмед.
– Вижу, что с гор, там что, пастбищ не осталось?
