– Выйдите все посторонние, – строго сказал полковник, не сообразив сразу, что находится в чужом кабинете.
Но возвращение к текущим обстоятельствам произошло, видимо, тут же, поскольку полковник поправил себя:
– Извините, я просто не понял, где оказался.
– Вам бы лучше полежать, Георгий Игоревич, – с сочувствием сказал Иващенко.
– Что со мной случилось? – не исполнив совета, спросил Селиверстов.
Врач «Скорой помощи» в этот момент наклонил голову полковника, чтобы как следует рассмотреть его затылок, который до этого только прощупывал. Пациент поморщился, когда пальцы врача стали давить на голову, но не издал ни звука.
– Свет не загораживайте. Отойдите от окна! – потребовал доктор.
Лысый толмач перевел его слова двум необыкновенно худым и жилистым женщинам с распахнутыми испуганными глазами. Они быстро вышли в смежный кабинет и смотрели оттуда через раскрытую дверь.
– Я так понимаю, что это был просто тяжелый нокаут, – сказал врач. – Сотрясение мозга вам гарантировано, но черепная коробка, как мне кажется после предварительного осмотра, только ушиблена, хотя и сильно. Необходимо будет сделать снимок. На всякий случай. Возможны множественные мелкие трещины. Так-так-так… – Он склонился над затылком полковника. – Есть в этом кабинете настольная лампа? Посветите мне.
Один из итальянцев, обладатель недельной небритости на лице, после перевода сходил в соседний кабинет, принес настольную лампу какой-то замысловатой футуристической формы, подключил ее к розетке, поднес и посветил.
– И что это у нас? – непонятно кого спросил врач и наклонился, чтобы посмотреть еще и сбоку. – Я лично такое видел только дважды. В первый раз, когда человек в эпилептическом приступе упал затылком на кучу щебня. Во второй, когда пациента кастетом сзади ударили. О ступеньки таких рассечений кожи быть не должно. Там была бы прямая линия. Кучу щебня на лестнице я тоже не заметил. Остается предположить только кастет. – Он окинул всех торжествующим взглядом чрезвычайно опытного чекиста, уличившего присутствующих в мировом заговоре, приподнял голову полковника за подбородок и спросил:
– Вы шли один, когда упали?
– Один, – сказал Селиверстов без раздумий, довольно категорично.
– Странно. Здесь на равном расстоянии одна от другой четыре ранки. Да, как от шипов кастета. Под ними, естественно, локализованные опухшие участки. Вам придется поехать с нами, чтобы сделать снимок.
– Не имею такой возможности. Извините, – сухо сказал Селиверстов.
По его тону Лесничий понял, что полковник полностью пришел в себя, говорил жестко и конкретно.
– Но я обещаю, что обязательно сегодня схожу в поликлинику госпиталя, к которой прикреплен, и сделаю снимок. У меня там хирург – товарищ. Благодарю вас.
– Тогда вам придется дать расписку об отказе от дальнейшего обследования. И вторую, с отказом от госпитализации. Поскольку вы человек военный, я не думаю, что у вас случился приступ эпилепсии. Наверное, вас много раз уже обследовали. Но что-то с вами случилось. Люди не теряют сознание ни с того ни с сего. Следует выяснить причину. Для этого, возможно, потребуется пройти полную диспансеризацию. Как у вас, кстати, с давлением?
– Случается пониженное.
– Какое?
– Восемьдесят на пятьдесят.
– А обычное у вас?..
– Девяносто на шестьдесят.
– В вашем возрасте? – откровенно удивился врач.
– Следствие постоянного недосыпания. Служба такая.
