– Что это?
Я вытянул руку, указывая на… Нет, дверью это определенно не было, да и зданием, пожалуй, тоже. Крохотная металлическая арка с заломом посередине, украшенная наполовину обвалившимся орнаментом, и прямо под ней – темный прямоугольный проем примерно в человеческий рост. Раньше здесь, видимо, бывали куда чаще, но теперь узенькая тропинка к проему почти целиком заросла кустами и молодыми деревцами. Рука человека когда-то превратила склон под церковной оградой в почти отвесную стену, а потом еще и добавила сверху каменные плиты и железо, но природа неумолимо брала свое, и странная конструкция понемногу уходила в землю. Покрывалась мхом, ржавела…
Стой я на десять шагов левее – и вовсе бы ничего не заметил.
– Ах, это… Если мне не изменяет память, перед нами могила Адольфа Полье. – Вольский шагнул вперед и слегка прищурился. – Француза… Второго мужа графини Варвары Петровны Шуваловой, вдовы Павла Андреевича – отца нынешнего хозяина Парголовской мызы. Склеп и церковь построил по заказу ее сиятельства…
– Прошу за мной, судари. – Я ускорил шаг. – Заглянем в гости к господину Полье. Там ведь открыто?
– Вероятно, – пробормотал Вольский. – То есть сама усыпальница, конечно же, замурована, но…
– Вот и отлично.
Я пока еще ничего не чувствовал – сработала интуиция. Но чем ближе мы подходили к заросшей зеленым мхом арке, тем сильнее вибрировал эфир. И когда Дельвиг зажег на ладони свой волшебный огонек, освещая темное и холодное нутро склепа, я понял, что все-таки не ошибся.
Воздух у дальней стены рябил и как будто даже переливался едва заметной радужкой.
– Вот он. – Я едва успел поймать за локоть бестолково шагнувшего вперед Вольского. – Осторожнее, Петр Николаевич. – Прорыв может быть опасен.
Интересно, кто-нибудь вообще пробовал туда забраться и хоть одним глазком глянуть на ту сторону?..
– Браво, браво. – Геловани зажал карабин под мышкой и несколько раз хлопнул в ладоши. – Должен признать, Антон Сергеевич, ваш протеже сумел меня удивить – и уже не раз… Скажите, Владимир, вы не думали о карьере в сыске?
– Давайте поговорим об этом позже, ваше сиятельство, – буркнул Дельвиг, протягивая мне винчестер. – Я закрою Прорыв. А вы, судари, – поглядите, чтобы никто оттуда не вылез.
Не прошло и полминуты, как неровные края начали стягиваться – дыра в бытии зарастала буквально на глазах. Дельвиг орудовал невидимой иглой так ловко и быстро, что Вольский, похоже, потерял дар речи от восхищения – просто стоял и пялился с открытым ртом, не издавая ни звука. Сам я тоже засмотрелся, хоть уже и видел работу георгиевского капеллана.
А вот для Геловани подобное, судя по всему, было делом совершенно обыденным.
– Должен принести свои извинения, Владимир, – негромко произнес он. – Признаться, я и подумать не мог, что вы так нам поможете. Сам бы я, пожалуй, и вовсе не догадался бы искать здесь. Удивительно, как Прорыв возник именно в таком…
– Напротив – ничего удивительного! – встрял Вольский. – Если память мне не изменяет, подобное… подобные явления нередко появляются на кладбищах. А склеп, если разобраться, – почти то же самое. Место, где сильна власть того, что противно всему сущему, – и потому особенно пригодное для любого темного колдовства и…
– Разве не вы полчаса назад говорили, что все это не более чем суеверия? – Геловани усмехнулся и покачал головой. – Разве скандинавские проклятья отличаются от таких вот… баек? Мракобесие – удел недалеких умов, Петр Николаевич.
