Она очень боялась оказаться вдруг ответственной за происходящее; сомневалась, сможет ли сама, без помощи посторонних, начать все сначала; ее мучило чувство вины, ведь она разрушала жизнь близкого человека. А еще Дина понимала, что Глеб ей этого не простит и вряд ли она когда-нибудь увидит его снова. Последнее обстоятельство огорчало ее больше всего, ведь она еще любила его и подозревала, что в той или иной мере чувство останется с нею навсегда.
Однако она выстояла. Месяц продолжался этот кошмар, пока наконец оскорбленный Ломидзе не согласился на развод. К тому времени Дина уже нашла работу, очень скромную, не соответствующую ни ее образованию, ни амбициям, но достаточную, чтобы содержать себя. Это был ее плацдарм, где она могла собраться с силами и снова научиться жить в мире обыкновенных людей.
Дина начала все сначала. А о прошлой жизни ей теперь напоминали только сны.
Главный офис компании «Бионик Фуд» размещался в трехэтажном особняке на Новокузнецкой улице. На первом этаже, сразу при входе в здание, находилась приемная. Это был просторный светлый зал с большими окнами на три стороны и бесконечно высокими потолками. Вдоль стен здесь стояли мягкие кожаные кресла, журнальные столики и тропические растения в массивных керамических горшках. Несколько дверей вели из приемной во внутренние помещения офиса и в переговорные комнаты. Тут же начиналась лестница, которая вела на второй этаж, к обширной площадке с кованой балюстрадой. В центре располагалась стойка ресепшен, за которой сидели две девушки-секретарши. В их обязанности входило встречать посетителей и принимать телефонные звонки. Одной из этих девушек и была Дина Кострова.
– Доброе утро, – прозвучало где-то рядом.
Дина очнулась и увидела проходящего мимо директора.
– Доброе утро, Антон Александрович, – поспешно ответила она вслед удаляющейся спине Остафьева.
Каждое утро директор «Бионик Фуд» проходил через эту приемную, каждое утро бросал свое обычное, ни к кому конкретно не обращенное «Доброе утро!», скользил внимательным взглядом по лицам секретарей и поднимался по лестнице в свой офис.
Когда Остафьев исчез из вида, Дина набросилась на Марину, свою подругу и коллегу:
– Ты не могла меня толкнуть? Видишь же, что я еще сплю!
– Не спи на посту! – схохмила Марина. – Что? Новый поклонник?
– Почему сразу «поклонник», почему если не выспалась, то нет других причин, кроме этой? Может, я Толстого всю ночь перечитывала или спасала чью-то жизнь?
– И как, спасла? – Издевательски улыбаясь, Марина продолжала гнуть романтическую линию.
– Не твое дело. И вообще, отстань. – Дина отмахнулась от подруги, понимая, что, если рассказать ей о том, где и как она провела все выходные, на нее обрушится целая волна новых расспросов и недвусмысленных шуток, противостоять которым она сейчас была не в состоянии.
После чашки живительного кофе к Дине стала возвращаться бодрость, но тоскливое настроение не ушло. Внутренний спорщик продолжал ехидно нашептывать: «И ради этого ты бросила свой спокойный рай? Ради того чтобы вставать ни свет ни заря, тащиться через весь город, высиживать восемь часов на ресепшен, выполняя работу, с которой справилась бы и школьница? Ты, Дина Кострова, звезда курса, талантливая, перспективная, ни в чем не знающая преград?..»
Правоту своего второго «я» Дина не могла не признать, потому что за последние пять месяцев не продвинулась к поставленной цели ни на шаг. Когда она уходила от мужа, когда соглашалась на эту работу, то не думала, что так надолго завязнет на старте. Она надеялась, что ее способности заметят и оценят тотчас же. Но время шло, а в жизни у Дины ничего не менялось.
