– Еще раз дотронетесь до меня – напишу заявление об уходе.
– Ты о чем? – Владимир бездарно ненатурально удивился.
– Я о Кате из бухгалтерии. – Зоя смотрела прямо в глаза, и Владимир в сотый раз подумал, насколько она волнует его. – Сегодня утром я почувствовала себя курицей в вашем личном курятнике. Больше я подобных чувств испытывать не собираюсь.
Зоя говорила спокойно.
– Я не привык давать отчет в своих действиях, – не менее спокойно ответил директор. – Тем более секретаршам.
Отвернувшись от директора, Зоя продолжила работу, нарочито громко стуча по клавиатуре.
Владимир Самуэльевич развернулся и пошел в кабинет Елены.
Вошедшему директору Елена приветливо кивнула, не отрываясь от работы.
– Здравствуй, дорогой Владимир Самуэльевич. Перерабатываю договор со строителями по поводу складов. – На увлеченную Елену было отрадно смотреть. – Я сегодня, между прочим, подвинула строителей на двадцатку евро.
Владимир подумал о последних пятидесяти граммах абсента. Они напрочь сняли желание работать… И разговор с Зоей тоже.
Сев у стола Елены, он посмотрел на нее с сочувствием.
– Леночка, тебе Лида говорила о завтрашнем пикнике?
– Каком пикнике? Мы с нею обсуждали текущие вопросы.
Оглядевшись, Владимир Самуэльевич без интереса посмотрел на литографию на стене. Черно-серый город ему не нравился.
– А я завтра еду. Японцы очень рекомендуют разумную демократию внутри своей фирмы. Совместная трапеза сближает, конфликты сглаживаются…
Елена, помрачнев, молча достала из правого ящика тяжелую стопу бумаг и с грохотом положила ее на стол.
– Вот. Строители сдадут склад через четыре месяца. Чтобы заполнить его площади, нам нужно подписать не меньше восьмидесяти контрактов. Ребята работают на полную катушку, но все равно каждый договор нужно проверить. Два месяца без выходных. И еще мне необходимо завтра полистать-посмотреть предложения по коммуникациям на новые проекты…
Сморщившись от слов Елены, Владимир встал и снял со стены картину.
– Кто же нарисовал эту мрачную гадость? – Он перевернул картину. – Фамилии нет. Но, наверное, художнику было очень хреново, когда он малевал этот пейзажик. А потом стыдно. Кстати, я не успел посмотреть отчет рекламного отдела. Возьми его отчет, и пойдем, Леночка, в буфет, я утром не позавтракал.
– Да-да, секундик. – Елена нагнулась к портфелю, выложила на стол одну папку, другую… и подняла голову, несколько растерянная. – Нет, не секундик. Мне… э… надо пару листов в отчет доложить. Я тебя, Володя, в буфете догоню. Ладушки?
– Ну, ладушки. Только ты, Лен, недолго, мне скучно одному.
Елена «мило» улыбалась до момента, пока директор не закрыл за собой дверь. Как только он вышел, она нагнулась и вытянула из портфеля бюстгальтер в горошек. Рассмотрев его в очередной раз, она набрала телефонный номер.
После пятого звонка трубка отозвалась стадионным гулом транслируемого футбольного матча. Муж ответил после некоторой задержки, и Елена не сомневалась в причине задержки – Игорь соображал, кому принадлежит высветившийся на определителе номер, чтобы в соответствии с этим выбрать манеру разговора.
Футбольный комментарий перебил негромкий, но убедительный кашель.
– Алло, Леночка, ты?
– Я, родной, я. – Брошенный на стол бюстгальтер давал хороший стимул для выяснения отношений. – Слушай, Игоряша, забыла утром спросить. А чей бюстгальтер лежал в нашем грязном белье?..
Следующая партия кашля получилась громче и надсаднее.
