– Абсолютно верно, – провозгласила учительница русского языка и литературы; теперь тем самым тоном, каким вдалбливала когда-то в неокрепшие умы детдомовцев правила русского языка.
Сказала, и растаяла. Олег, только что безуспешно боровшийся с реакцией своего организма на это возбуждающую картинку посредством того самого куска материи, теперь переместившегося на живот, и прикрывшего парня почти до колен, вскрикнул:
– Эй-эй! Ты куда? Вернись… пожалуйста.
«Мария Павловна» вернулась в одно мгновение. А Олег, переждав еще один гормональный шторм, с великим сожалением приказал, или попросил:
– Ну, ты хоть оденься, что ли?
В отличие от самого парня, единственной одежкой которого был тот самый хлипкий рулон, «Мария Павловна» предстала теперь в полном учительском облачении. Кому интересно – строгая юбка с пиджачком до колен, белая блузка с каким-то подобием галстучка, туфли на низких каблуках, колготки…
– А может, чулки… с подвязками, – немного отвлекся Громов, и тут же вернулся к суровой правде бытия; вслух, – как-то слишком строго получилось. И неудобно, наверное. Здесь паркета нет. Так что переоденься, пожалуйста. Во что-нибудь полегче.
Сознание никак не желало мириться с тем фактом, что картинку перед ним рисует его собственный мозг. И что именно он «нарядил» сейчас молодую женщину в легкую кофту с пуговицами, расстегнутыми весьма смело, и джинсы с кроссовками. Этот наряд сделал «Марию Павловну» моложе лет на пять. Так что подросший и возмужавший со времени их последней встречи Громов выглядел сейчас старше своей учительницы. Потому он и решил; для себя и таинственного Эм Пэ:
– На Марию Павловну не тянешь. Будешь Машей… Машенькой. Согласна?
– Желание Носителя для Малого Помощника закон, – почти пропела Машенька.
И парень не выдержал; шагнул вперед и попытался погладить мечту своей юности по щеке. Ну, как погладить – хотя бы потрогать. Увы – палец, а за ним и вся ладонь прошла сквозь силуэт, не заставив фантом даже шелохнуться. Это было непривычно, пугающе и почти отвратительно – видеть, как в нежной девичьей щечке исчезает чужая плоть. Олег опять отступил на ту же пару шагов, и спросил – чуть обиженно и с легкой надеждой в голосе:
– А реальное тело сделать можно?
– Можно, – кивнула Маша, – но не с возможностями Малого Носителя и низким уровнем развития потенциала Носителя.
– Да что ты так официально, – не выдержал Олег, – проще надо быть… проще. Сама же сказала, что мои мысли транслируешь. Вот и выражайся соответственно.
– Заметано, Олежек.
Громов на несколько мгновений завис; прежде всего, от той скорости, с какой этот Эм Пэ подстраивался под его желания. А потом уцепился – в который уже раз – за оговорку Машеньки:
– Насчет возможностей поподробнее, пожалуйста. А потом и про низкий уровень потенциала расшифруй. О, кей?
– Без проблем. Основных возможностей, или свойств – согласно маркировке Эм ПЭ тире восемнадцать – ровно…
– Восемнадцать, – подсказал, не выдержав, Олег.
– Совершенно верно, – кивнула Маша.
– И какие же?
Эм Пэ в образе молодой красивой женщины вздохнула, и, после небольшой паузы предложила:
– Наверное, наглядней будет воспроизвести в письменном виде. Или графически.
– Давай в письменном, – разрешил Олег, в очередной раз вспомнивший уроки русского языка.
Помощник, а точнее, Помощница, и на этот раз точно восприняла шевеление его мысли. Махнула рукой, и за ее спиной материализовался образ школьной доски. А в руках «учительницы», не поменявшей все же наряд, оказалась указка. Она отступила чуть в сторону и на доске, вслед за движением острия указки, проявлялись идеально ровные строки. Таким почерком можно было любоваться. Но Громов на это великолепие отвлекся лишь на пару мгновений – до того, как была закончена первая строка. А потом он едва успевал сознанием за стремительно порхавшей по полотну доски указкой:
